Цыбульский Марк: Владимир Высоцкий в Ленинграде
1971 год

- 1971 год -

Первая неудача года

Режиссёр А. Герман, поначалу планировавший снимать Высоцкого в первом своём фильме "Проверка на дорогах", в конце концов, от этой идеи отказался. Сам он об этом рассказал так:

"Я его "не снял" в "Операции "С Новым годом"" (первоначальное название фильма "Проверка на дорогах", – М. Ц.). Он хотел там играть роль Лазарева, но мне нужен был другой типаж. Я не имел к нему претензий как к актёру, просто мне был нужен другой – то, что сыграл Заманский".*113

Иначе рассказывал об этом драматург Э. Володарский. По его словам, А. Герман говорил ему: "Я его боюсь, я начинающий режиссёр, ты пойми. Если он закуролесит и сорвёт мне всё, я рухну. Я на него управы не найду".*114

К сожалению, первая неудача не оказалась последней...

"Дела давно минувших дней"

В этом фильме участие Высоцкого как актёра не планировалось с самого начала, но режиссёр фильма попросил написать песню. Песня была создана, а музыку к ней написал композитор И. Шварц, о чём он позднее вспоминал так:

"Познакомился я с Володей где-то в начале 70-х годов. Произошло это в новом кафе "Ленфильма", где мы встретились по совершенно конкретному делу: для кинокартины Владимира Марковича Шределя (кстати, страстного Володиного поклонника) необходимо было написать песню. По идее картины это должно быть такое танго, которое поёт офицер царской армии. Всё действие фильма происходит при Советской власти, во времена НЭПа, но песня должна быть старая. (...) Меня Шредель попросил сочинить музыку и предложил, чтобы Высоцкий писал слова.

Честно говоря, меня это несколько удивило. Я подумал: как же Володя сможет написать нечто совершенно другое – отличающееся от его творческой манеры?

Однако он написал совершенно изумительные по точности, по схваченному образу, по характерности стихи – но совершенно чуждые, на мой взгляд, ему по тогдашнему социальному, если можно так выразиться, направлению его творчества. Получилось что-то типа безнадёжного жестокого офицерского романса в стиле Вертинского.

Я бы даже назвал это стилизацией, однако чрезвычайно талантливой, со стопроцентным попаданием в яблочко темы.

Что меня тогда удивило и поразило – при встрече он сказал буквально следующее:

– Мне не важно, сколько я получу за это денег, но мне очень важно, чтобы в титрах было моё имя.

Конечно, это совершенно справедливое и закономерное требование с точки зрения авторских прав. (...)

Короче говоря, он передал мне текст песни – прелестные слова! – и я попытался написать музыку.

Получилось танго. Ему эта музыка понравилась. Это был вообще один из редчайших случаев, когда ему нравилась музыка, написанная на его слова. А в моей практике работы с ним – чуть ли не единственный.

Словом, здесь у нас вышла симпатичная штука, очень красиво сделанная, эффектная. (...)

В этом фильме "Дела давно минувших дней" её спела Инна Варшавская. Мне это пение, откровенно говоря, не понравилось – показалось слишком вычурным. Она не столько пела, сколько пыталась как актриса сыграть это. К моему глубокому огорчению, песня была спета с большим нажимом, и получился как бы вставной номер, а это всегда обречено на неудачу...

Ну, и, наверное, режиссёр тут поставил неправильную задачу. Мы просто не знали, куда её приткнуть. В результате она прозвучала в фильме не полностью, а каким-то отрывком, без начала. И поэтому песня провалилась".*115

Через несколько лет в беседе с петербургским журналистом В. Желтовым И. Шварц некоторые моменты уточнил. Во-первых, он точно сказал, что знакомство его с Высоцким состоялось в 1971 году. Во-вторых, рассказал, что В. Шредель два раза привозил Высоцкого домой к Шварцу (посёлок Сиверский Гатчинского района Ленинградской области – ещё один ленинградский адрес Высоцкого! – М. Ц.). "Первый раз они приехали послушать мелодию, которую я написал на его прекрасные стихи:

Оплавляются свечи

И стекает на плечи
Серебро с эполет,
Как в агонии бродит
Молодое вино...
Всё былое уходит,
Что придёт – всё равно...

Музыка ему понравилась. Второй раз – послушать песню в исполнении талантливой драматической актрисы Инны Варшавской. Володя сказал:

"Всё очень хорошо, я принимаю песню", – и стал осыпать молодую и симпатичную актрису комплиментами".*116

В-третьих, И. Шварц уточнил неверно переданные журналистом его слова в тексте для книги "Владимир Высоцкий в кино":

"В книге "Владимир Высоцкий в кино" написано, что мне не понравилось исполнение. Это не так. Интервьюер меня неправильно понял, он принёс мне и Инночке свои извинения. Инна спела так, как нужно. Другое дело, что песне в дальнейшем не повезло. Как первоначально задумывалось, не получилось, и мы с режиссёром просто не знали, куда её в фильме приткнуть. В результате песня прозвучала куском и без начала. Этого оказалось явно недостаточно для того, чтобы имя Высоцкого появилось в титрах".*117

Спевшей романс И. Варшавской ситуация запомнилась иначе. Как она сообщила высоцковеду Б. Акимову в письме, опубликованном в 41-м сборнике "Белорусские страницы" (стр. 15), после сдачи фильма В. Шредель рассказывал ей, что романс попросили сократить, поскольку текст его был несколько декадентский и непонятно куда зовущий. По мнению худсовета, для фильма, предназначенного советскому юношеству, он был непригоден.

Как читатели увидят чуть ниже, С. Овчарук, бывший начальник гарнизонного Дома офицеров в городе Пушкин, точно датировать выступления Высоцкого не может, колеблется между ранней осенью 1971 и 1972 года. Лично я склоняюсь к тому, что концерты состоялись в 1971 году, поскольку ранняя осень 1972 года была у Высоцкого очень насыщенной – участие в съёмках кинофильмов "Четвёртый" в Риге и "Плохой хороший человек" в Евпатории, спектакли в Москве, отдых на Рижском взморье...

Правда, в тот же период в 1971 году Высоцкий тоже не сидел на месте, но всё же был короткий промежуток времени – между возвращением из Крыма с круиза на "Шота Руставели" 26 августа и отъездом на гастроли в Киев 2 сентября, – когда могли состояться описанные ниже концерты в городе Пушкин. А теперь – слово С. Овчаруку:

"У нас состоялось два концерта. Оба были в один день, как помнится, в воскресенье. Кажется, то ли 1971-й, то ли 1972-й год. Думаю, что было самое начало сентября, потому что только-только начинали желтеть листья. И вот я помню: солдатики надели кители, на улице было прохладно, а когда в зале сидели, они начали расстёгиваться. Ко мне замполит подошёл, попросил устроить вентиляцию.

Высоцкий тогда отдыхал на даче обкома КПСС (адрес дачи – г. Пушкин, ул. Радищева, дом 4, – М. Ц.), а у меня работала такая Брусянина Серафима Алексеевна, инструктор по культурно-художественной работе. Женщина она была довольно-таки пробивная и сумела Высоцкого уговорить дать концерт для солдат. Ещё в организации концерта принимала участие Стецко Ирина Борисовна, она занималась работой с семьями военнослужащих. И ещё была такая Мурашко, имя-отчество не помню.

– для семей офицеров. Так что было два концерта. Лично я ни один из них до конца не слушал, потому что невозможное количество народу было. Каким образом узнали, я не знаю, видимо, просто молва народная сработала, но желающих было очень много. Оба концерта продолжались около часа каждый.

Зал был небольшой, на 240 мест, но мы обычно ставили до четырёхсот мест, так зал был забит полностью. После концерта мы предложили разное угощение, но Высоцкий отказался.

М. Ц. – Где же именно состоялись концерты?

С. О. – В Пушкинском гарнизонном клубе офицеров по адресу Радищевская улица, дом 22.

М. Ц. – А фотографии на концерте делались?

– Да, снимки делал начальник солдатского клуба по фамилии Гринбанд. Он был хорошим фотографом, печатался в журналах ленинградских. Но следы его я потерял. Если б я знал, что всё это понадобится..."*118

Публичные выступления у Высоцкого в Ленинграде в тот год были, и об этом я знаю от участника тех концертов, в то время актёра Театра на Таганке И. Дыховичного. К сожалению, точных дат и мест выступлений И. Дыховичный не помнит, что совершенно естественно – прошло более тридцати лет. Осталась в его памяти история, относящаяся к 1971 году, которую я привожу ниже по публикации в киевской газете.

Цыбульский Марк: Владимир Высоцкий в Ленинграде 1971 год

Москва, ноябрь 1971 г. Театр на Таганке. И. Дыховичный, И. Бортник и В. Высоцкий

"Володя Высоцкий, особенно в начале нашего с ним знакомства, – хотя стал уже очень популярен, – был подвержен своего рода навязчивой идее об уважении к нему со стороны, так сказать "органов". Причём, речь шла не только о снисходительном отношении в силу знания о том, что Высоцкий человек пьющий (а пьющему всегда можно указать место, просто унизив). При этом символом "верха", благополучия, признанности Володе почему-то представлялась гостиница "Астория".

"Асторию", конечно, не ориентируясь. Хотя принципиальная возможность остановиться там у меня была (Д. Полянский, в описываемый период член Политбюро, был тестем И. Дыховичного – Прим. ред.). Внезапно Володя, никогда ни о чём не просивший, говорит: "Нельзя ли один разок воспользоваться твоей возможностью и пожить в "Астории"? Знаешь, у меня есть мечта! Меня трижды оттуда выселяли. Можем мы один раз приехать так, чтобы нас не только не выбросили, но и не смогли бы этого сделать? Ты не представляешь, какую ты мне этим доставишь радость!"

Я подумал: ну, если у человека так мало в жизни радости... В общем, удалось дозвониться тестю, тот сказал: "... Вы приедете, назовёте фамилии, вас поселят".

Мы прибыли на машине, вышли. Володя долго мялся у входа, говорит:

– Я войду чуть позже, то есть – они меня не видят, а я войду... – Как тебе хочется, – отвечаю. – А нас точно поселят? – Думаю, что поселят. – Ну, всё. Десять минут ты там поговоришь – я войду.

Абсолютный ребёнок! Я отправился внутрь. На мне были какие-то рваные штаны, сильно заштопанные, майка, на голове длинная причёска, на ногах тапочки. По тем временам это не было модно, люди всё-таки одевались построже. Но мы были свободные художники...

– Вы знаете, мне нужно к вам!

"Хорошо, проходите". Подхожу к администратору:

– Здравствуйте, – а мне даже ничего не ответили. – Я, значит, к вам... Только не надо! – милиционер движется ко мне. – Посмотрите, пожалуйста, бронь на мою фамилию... Ага! – Я и смотреть не буду! – говорит мне главная администраторша. Хохот стоит...

– Ну, вы всё-таки посмотрите. Так же нельзя, посмотрите... Меня это стало напрягать, потому что знаю: вот-вот войдёт Володя, будет, как говорится, полный привет. – Не буду смотреть! – отрезает. – Если не хочешь, чтобы тебя вывели и "оприходовали", то сам покинь немедленно! Убери паспорт! Уйди отсюда!

Я опять:

– Прошу вас, откройте ваш журнал и посмотрите, там должна быть бронь на мою фамилию.

Она в ответ:

– Убирайся! – но, тем не менее, листает. – Нет здесь ничего! – и отшвыривает журнал в сторону.

никогда его таким расстроенным не видел!

– Тебе же сказали, они же обещали! А нас не пускают...

– космические по тем временам деньги, – чтобы он меня впустил). Звоню в Москву:

– Здравствуйте! – Здравствуйте. Как дела? Всё нормально? – Да нет, – говорю, – не нормально! Нас не селят. – Не может быть! – Не селят, – повторяю, – и даже нет брони! – Не вешайте трубку. У вас есть ещё монеты? – Есть.

При мне он соединяется с самым убедительным по тем временам местом в Ленинграде. Там говорили громко, значительно громче нашего разговора.

Наконец:

– Подойдите, вас немедленно поселят!

Возвращаюсь, настаиваю:

– Простите, но у вас должна быть бронь!

– Нет никакой брони!

– Посмотрите ещё раз.

– Вот если я сейчас не найду, вы у меня получите пятнадцать суток!

– Хорошо.

Переворачивает страницы – и я вижу, что есть моя фамилия.

– Да, – говорит, – фамилия имеется, но номер вы не получите!

– Почему же?

– А потому что я сейчас всё выясню! Я вас выведу на чистую воду! Это бронь обкома партии. Какое отношение вы можете иметь к обкому?!

– А вот эти вот все, – отвечаю, – имеют какое-то отношение? А?..

Она, уже вне себя, перезванивает куда-то – и постепенно меняется в лице.

– Ладно, – говорит, мол, делать нечего. Выхожу к Володе, тот сидит потерянный.

– Чего уж! – встречает меня, – поехали отсюда. Ясно было, что нас не поселят.

– Так нас пускают, – а ему уже не верится. То есть он даже входить туда второй раз побаивался.

А в Ленинграде мы несколько дней выступали с концертами. На третий день эта женщина, которая с нами боролась, вошла и говорит:

– Вот вы выступаете, нельзя ли для меня организовать пару билетиков?

"Держите меня!" убежал на улицу.

Я же попытался что-то объяснить – мол, вы ещё имеете совесть...

– А что такого? – отвечает. – Билет, что ли, сделать трудно?

... Вспоминая сегодня эту историю, я думаю, что, конечно, во многих своих проявлениях Володя был очень и очень типичным. На многое похожим. Всё присущее его поколению было свойственно и ему, – но вдвойне и втройне. И утроенные человеческие качества в сумме составляли эту уникальную личность".*119

Ещё одна история из того же времени, рассказанная И. Дыховичным:

"В Ленинграде на концерте произошёл замечательный случай – нас тогда всё время ловил ОБХСС. Получали мы тогда по тридцать – тридцать пять рублей – астрономические деньги!... Мы шли по коридору, и нам говорят: "Подождите здесь, мы проверим, есть ли в зале кто-нибудь из ОБХСС". Мы с Володей сели на подоконнике, а мимо шли ещё люди в этот зал. И один из них говорит: "Смотри, – Высоцкий!" А другой говорит: "Да ладно! Высоцкий – с гитарой!" Они прошли, Высоцкий их догнал: "Почему с гитарой? Что она у меня, из бока растёт? Что вы такое говорите? Она из меня растёт, что ли, эта гитара?!" Те люди смутились: "Да мы ничего такого не имели в виду". – "Тоже, Высоцкий с гитарой, с гитарой!" Потом он хохотал страшно..."*120

Знакомство с Барышниковым

"Это я познакомил Володю с Мишей, – рассказывал И. Дыховичный. – У них была короткая – одно лето, – но очень сильная дружба. Мы были в Ленинграде, потом приехали в Москву..."*121

Разумеется, этот момент меня заинтересовал, и я попросил И. Дыховичного припомнить год, когда это произошло. Тот без колебаний назвал 1971-й. По его словам, сам он познакомился с М. Барышниковым через балетмейстера К. Ласкари, после чего все четверо многократно общались. Правда, продолжалось это действительно недолго.

Н. Ургант, бывшая в описываемое время женой К. Ласкари, подтверждает эту версию знакомства Высоцкого с Барышниковым. "Барышников работал вместе с Кириллом в театре. Правда, он был в другом театре, но это же балетный мир, поэтому Барышников был вхож в наш дом. Так что, наверное, здесь они с Володей и познакомились".*122

113. А. Герман. "Время Высоцкого" в сб. "О Владимире Высоцком", Москва, 1995 г., стр. 8.

114. Цит. по фонограмме интервью радиостанции "Эхо Москвы", передача "Книжное казино", эфир 3.04.2005 г.

115. И. Шварц. "Попытка творческого союза" в кн. "Владимир Высоцкий в кино", Москва, 1989 г., стр. 119-120.

116. И. Шварц: "Главным в песне было содержание..." в газ. "Час пик", Санкт-Петербург, № 29 (30), 29.07.1998 г.

118. Цит. по фонограмме беседы 19.03.2006 г.

119. И. Дыховичный. "История с "Асторией"". Цит. по газ. "Высоцкий: время, наследие, судьба", Киев, 1995 г., № 23, стр. 8.

120. Цит. по кн. "Живая жизнь", сост. В. Перевозчиков, Москва, 1988 г., стр. 209.

121. Там же, стр. 218.

Разделы сайта: