Пожалуй нет в нашем городе человека, который бы не знал эти популярные строки Владимира Высоцкого:
«В который раз лечу Москва-Одесса -
Опять НЕ выпускают самолет.
А вот прошла вся в синем стюардесса, как принцесса,
Надежная, как весь гражданский флот…»
Владимир Высоцкий родился в Москве и умер в Москве. В Москве же учился и в театре начинал работать, и в кино дебютировал ещё в 1959 году. Только вот с Одессой и с Одесской киностудией Высоцкий оказался настолько связан, что даже в сверхфундаментальной «Большой энциклопедии Кирилла и Мефодия» перечислены фильмы с его участием только одесские. Так не удивительно, что на фронтоне Одесской киностудии установлена мемориальная доска с барельефом Высоцкого и рядом с киностудией - памятник Высоцкому …
Памятники Владимиру Высоцкому в Одессе (у киностудии им. Александра Довженко и «Сада скульптур» во дворике литературного музея)
После его смерти о нём написано и сказано, пожалуй, уже больше, чем успел написать и сказать он сам.
В прошлом году белорусские кинодокументалисты стали снимать ещё один фильм о Высоцком. Приехали белоруссы к нам, на Французский бульвар, собрали в киностудийном дворе тех, кто знал и помнил Высоцкого, и попросили: расскажите ну хоть что-нибудь новенькое, незатасканное, небанальное. И кто-то вспомнил: на съёмках одного из эпизодов «Эры милосердия» (таково было рабочее название ныне легендарного сериала «Место встречи изменить нельзя») ассистентка Говорухина Людочка Герасименко шла под руку с Высоцким-Жегловым по парадной лестнице на милицейский праздник. И на адресованный режиссёру вопрос Володи, как лучше в кадре ему держать партнёршу, цитатой из другого эпизода ответила сама партнёрша: «Нежно, Володенька, нежно!».
обед уже кончился, и администратор площадки стал напоминать, что кино — это производство, и есть план по метражу, и пора снимать следующий кадр…
А тем временем в своём кабинете привычно заперся начальник первого отдела, по долгу службы «осведомлённый о чуждых советскому человеку настроениях» актёра и не упускавший случая «своевременно просигнализировать куда следует об очередных подобных проявлениях».
Ну ещё бы: то Высоцкий в «Коротких встречах» оказывается в одной компании, да к тому же и на экране с Кирой Муратовой, «известной диссиденткой и антисоветчицей». То в «Опасных гастролях» вместе с «неким» Георгием Юнгвальд-Хилькевичем буквально «опошляет и дискредитирует революционные подвиги отцов и дедов». А уж (не по фильму, а по жизни) его бурный роман с иностранкой Мариной Влади — и вовсе «из ряда вон выходящая провокация»!
Высоцкий пытался делать вид, что не обращает на это внимания. Только вот… нельзя было не заметить, что он постоянно находится «на нерве». Да и как иначе, если в газетах его много лет подряд поливали грязью, из титров лент, где звучали его песни, чуть ли не всегда безоговорочно вымарывали фамилию автора. Конечно, нет на земле святых людей, каждый грешен, и Высоцкий не исключение, но тех мифических грехов, которые вешали на Володю при жизни, хватило бы на парочку штрафных дивизий. Что уж говорить о том, что при поистине космической популярности в народе, при абсолютной невозможности без блата или весомой «корочки» попасть на его спектакли в театре — сам он не имел ни почётных званий, ни официально-профессиональных премий. А «всеквартирное» звучание его песен с переписанных многократно магнитофонных плёнок никак не служило, очевидно, достаточным основанием для приёма в Союз писателей. Но это общеизвестно. А где же «изюминки личного общения»? Ведь не только те минские документалисты, но и в любой иной аудитории на творческих встречах неизменно спрашивают: «А вы были знакомы с Высоцким? Так расскажите же о нём что-нибудь особенное!».
Да, были знакомы. Обращались друг к другу на «ты». Но… Что вспоминать и что придумывать, если общение-то, собственно, и ограничивалось встречами на ходу или на бегу в студийных коридорах или во дворе, перебрасыванием будничными взаимными приветствиями и малозначительными фразами о погоде, а ещё — то ли «стрелянием» у него курева (из карманов тех самых игровых жегловских штанов), то ли, напротив, угощением его своим. Оно ведь на киностудиях и было так: Высоцкий, Смоктуновский, Гундарева, Банионис и многие-многие другие приехали-уехали, отснявшись в запланированном куске будущего фильма. И далеко не всегда случаются во время съёмочной гонки неторопливые посиделки общения. Хотя, конечно, кое-кто из наших подсобных рабочих или массовки не преминул бы тут бросить: «Да мы, мол, с Вовкой…».
нередко молчаливый, раскрывался по-настоящему он разве что с самыми близкими товарищами — как тот же Станислав Говорухин, или мхатовский актёр Всеволод Абдулов. О чём-то своём негромко говорил с замдиректора картины Володей Мальцевым, которого вся студия прозвала «Пушкин» (а и впрямь уж больно он похож на Пушкина!). Всё больше и больше уединялся с оператором Леонидом Бурлакой, быть может, примеряясь к тому, как будет вскорости уже в новом качестве работать с мэтром кинокамеры? Ведь и вправду же: на конец лета — начало осени 1980 года в Одессе намечался режиссёрский дебют Владимира Семёновича в фильме «Зелёный фургон». Высоцкий тогда очень многое ставил на карту, и даже с Театром на Таганке его отношения по этой причине, мягко говоря, охладились.
Собственно, история с «Зелёным фургоном» тоже весьма специфична. Был поставлен в Одессе в 50-е годы такой фильм, и очень даже хороший фильм, и Юрий Тимошенко — Тарапунька — блестяще в нём сыграл. Однако режиссёр Генрих Габай перестал быть советским человеком — и о фильме «забыли». Как будто и не было такого.
И вот в 1980-м должна была состояться новая экранизация той же самой книги Козачинского. Сценарий написали персонально для Высоцкого. Поставить же картину Высоцкий просто не успел. Фильм «Зелёный фургон» сделал другой режиссёр — Александр Павловский, с участием Дмитрия Харатьяна, Борислава Брондукова, Регимантаса Адомайтиса, Александра Соловьёва… Лучше ли, хуже ли, чем это сделал бы Высоцкий? Да нет, просто хорошо сделал по-своему. На то режиссура и признана творческой профессией, чтобы каждый талант в ней раскрывался иначе.
А в Москве Высоцкого хоронили в разгар Олимпиады. Телевидение бурлило мажором, и маразмирующий генсек из правительственной ложи Лужников «делал ручкой» иностранным спортсменам и гостям из социалистических стран, поскольку иные бойкотировали Москву из-за кремлёвской агрессии в Афганистане.
Володя Мальцев помчался в закрытую олимпийскую Москву. Я находился там же в командировке, но мы не встретились. Потом, значительно позже, выяснилось, что мы с ним были в тот день буквально рядом в толпе, но толпа-то была такая, что лишь бы Ходынки избежать, и то спасибо. Памяти Высоцкого посвящали стихи Вознесенский и Окуджава, но стихи эти смогли быть опубликованы лишь через годы. И лишь к седьмой годовщине «прописки» Владимира Семёновича на Ваганьковском кладбище спохватились и объявили его посмертно лауреатом Государственной премии.
… Потом Высоцкого «назначили классиком». Как ранее классиками назначали — тоже после смерти! — дожившего свой век в нищете поэта Михаила Светлова или погибшего на съёмках при неясных и по сей день обстоятельствах актёра, режиссёра и писателя Василия Шукшина. Стали издавать и переиздавать стихи и песни Высоцкого, выпускать на экраны один за другим фильмы с его участием или о нём. Гуще, нежели нынче пункты обмена валют или киоски «Киевстара», стали плодиться его «самые близкие друзья». Один наш бывший почтенный киноруководитель умудрился и вовсе выдать в прессе к очередной дате «уже реабилитированного» артиста воспоминания, из которых следовало: Высоцкий словно сын ему был, и очень даже дорожил Владимир Семёнович общением с этим человеком, и всегда совета у него по любому поводу спрашивал… Только вот, помнится, никогда они с Володей не были знакомы, и не встречались ни разу. А однажды, когда при мне этого начальника позвали в павильон, где пел Высоцкий, он заявил брезгливо и возмущённо: «Да я с этим подлецом рядом не сяду…» — и далее последовало не совсем публикабельное обозначение места, где сей товарищ не сядет.
А ещё потом — уже новых кумиров избирали себе «поколения пепси», или «поколения «Клинского», или поколения чего-нибудь совсем уж особо новомодного.
... Осталась мемориальная доска памяти Владимира Семёновича Высоцкого на фронтоне киностудии. Но когда студийный ветеран фотохудожник Влад Цветков захотел просто-напросто подарить киностудии свой уникальный архив, где был и Высоцкий, и далеко не только Высоцкий, ему, Цветкову, сказали, что это никому, честно говоря, и не нужно. Хотя, разумеется, 25 июля, в годовщину смерти Владимира Семёновича (да ещё круглая дата!), те же люди, кто сказал, что «никому не нужно», положат цветы к барельефу. Для проформы.
В Одессе 1 апреля 2012 в «Саду скульптур» Одесского литературного музея был открыт памятник Высоцкому с золотым сердцем (на фото вверху). А уже Два памятника, многочисленные статьи в одесских газетах и журналах свидетельствуют о том, что одесситы не забывают поэта.
В этом уникальном иллюстрированном издании серии «Имена Одесской киностудии» представлена информация о сыгранных Высоцким роли и песни, написанные для фильмов,
Евгений ЖЕНИН, член Международной гильдии кинокритиков.