Владимир Высоцкий: Акимов Б.: Ода бухгалтерскому учёту. По документам съёмочной группы кф. "Интервенция"

Собственно говоря, я хотел предварить статью иным эпиграфом. С давних пор врезался мне в память монолог (не помню уже, из какого фильма), где герой говорит примерно следующее: «Чем хороша наша система учета? А тем, что ежели где-то что-нибудь случится, то уж виновного мы всегда отыщем».

Однако, не имея источника этого гениального, на мой взгляд, высказывания, я не рискнул вынести его в качестве эпиграфа. Решил обойтись ленинской цитатой. Хотя и в ее точности я не уверен, но не листать же ради этого труды вождя (еще приснится, не дай бог!). Тут главное, что «по сути – верно».

А ведь и в самом деле, много было раньше хорошего и правильного. При нынешнем бардаке порой с тоскою вспоминаешь о строгом учете и регламентации в некоторых сферах, наведение порядка в которых стало ныне недостижимой мечтой многих исследователей, работающих с архивными материалами.

Как было здорово: ты им – допуск, они тебе – документик! И изучай себе на здоровье. Потом, при случае, здоровьем и заплатишь (хотя иногда оно того стоило). А сейчас: хоть десять допусков предъяви – все равно зависит все от конкретных хранителей (архивов, музеев, библиотек, фондов). Захотят – пустят, покажут; попадет шлея под мантию – отвали! Вот и приходится бедным исследователям мыкаться в поисках материалов: все более-менее ценное уже устаканилось, осело в хранилищах или же в личных архивах, куда не особо сунешься.

Что же остается? «Среди нехоженых дорог» предлагаю будущим исследователям тропку, на которой еще пока никто не топтался. Где, по-вашему, был при социализме самый строжайший учет (как говорится, «угадай с трех раз»)? Правильно, в бухгалтериях. Так почему бы там не порыться – в театрах, на киностудиях и студиях звукозаписи, на заводах, в НИИ, в клубах, домах культуры и прочая, и прочая? Кто-то пожмет плечами: что, мол, такое бухгалтерия – цифры, сводки, ведомости… Уверяю вас, это совсем не так. Любая бумажка, любая цифра может рассказать исследователю очень многое. Было бы, как говорится, желание.

Поэтому я решил проделать эксперимент: что может дать изложение сухих цифр из бухгалтерского досье актера Высоцкого. Возьмем для примера кинофильм «Интервенция». Ну, хотя бы потому, что его съемки растянуты во времени и мы можем наблюдать весь процесс, так сказать, «в динамике».

Передо мной обычная картонка, плотностью где-то 260-300 граммов (полиграфисты поймут), формата А4 (машинописная страница), сложенная пополам. В ней, как в папке, собраны все финансовые документы (бухгалтерские ордера, расчетные листки и пр.) актера Владимира Высоцкого, относящиеся к его съемкам в названной картине.

На лицевой стороне этой «папки» полиграфическим способом воспроизведена таблица:

Под этим номером актер Высоцкий будет проходить на «Ленфильме» во всей последующей документации. Можно, кстати, предположить, что Владимир Семенович имел постоянный пропуск на киностудию «Ленфильм» (раз есть табельный номер). Если таковой отыщется, то не удивлюсь, что номер его будет совпадать с табельным.

Далее раздел «Движение по службе» (ну, если не актер, а скажем, электрик); он разграфлен на несколько колонок:

Оклад: (В этой графе колонка из нескольких цифр, но они не отражают всех выплат. Чаще всего эти сведения вообще не выносились на лицевую сторонку: внутри папочки документы есть, а снаружи их переписывать было, видимо, не обязательно – по крайней мере для «чужих» актеров.)

Ставка (дневная и часовая): (понятно, почему она не заполнена)

Основание: (далее еще одна цифра) Доплата 7/VI – 67 г.

Словом, снаружи неинтересно. Могло быть, как в большинстве других случаев, вообще ничего (кроме фамилии) не указано. Это зависело, видимо, от заполнявшего.

Ордер на межрасчетную выплату заработной платы из Ленинградской ордена Ленина киностудии «Ленфильм».

Номер представляет интерес для тех, кто, возможно, будет вести дальнейшие поиски: с помощью перекрестного учета легко подобраться к документации этого цеха (читай, киногруппы) по соответствующему разделу в архиве киностудии.

Кстати, «первоначальное» название фильма («Величие и падение дома Ксидиас») нигде по бухгалтерским документам не проходит. Это важно, т. к. именно в бухгалтерии, при ее строгой отчетности, отражены все изменения в названиях картины. Например (возможно, когда-нибудь я коснусь этой темы), фильм «Единственная» во время кинопроб Высоцкого (в ноябре 1974 г.) назывался «Мечта о Тихом океане», и это зафиксировано в соответствующем бухгалтерском ордере. В июне, во время съемок, фигурирует то же название. А в ноябре 1975 г., когда Высоцкий в своем заявлении с просьбой о выдаче ему аванса в счет постановочных указывает кинокартину «Единственная», то и в бухгалтерских документах уже значится это название.

Надо сказать, что в ордере указывалась сумма, причитающаяся «к получению на руки». В реальности начисления были выше, но мы договоримся пропускать все посторонние суммы: налоги, авансы и т. п. (они отражены в расчетных листках, речь о которых впереди), — за исключением тех случаев, когда эти цифры будут играть какую-то важную роль в прояснении тех или иных событий, – иначе возникнет путаница.

Далее опять Ордер; тоже майский, только за другое число.

Как видим, сумма уже иная. Чем такое объяснить? Возможно, это фотопроба (в ордере нет пояснения), поскольку за кинопробу платили больше, что явствует из документов к другим картинам. Хотя какой смысл – после кинопробы еще и фотографироваться?.. Загадка.

Ордеров этих два (подлинник и копия); единственный случай, когда в деле есть оригинал (заполнен химическим карандашом), все остальное – вторые экземпляры. Сохранился он потому, что Высоцкий тогда этих денег не получил (на оригинале можно разобрать написанную красным карандашом резолюцию: неполуч.— и подпись, выполненную черной тушью, – видимо, кассира).

Наличествует также расчетный листок бухгалтерии за май, где фигурируют уже знакомые нам суммы плюс (или минус – как посмотреть) различные начисления и выплаты, зашифрованные соответствующими цифрами. В этом легко разберутся специалисты. А для нас важнее, что на этом же листочке значатся (от руки) бухгалтерские пометки: расчеты выплат за следующие месяцы:

VII к/г (киногруппа) 36: VII – 17 дней х 8.65,4 = 147.12

Кроме того, указаны еще три цифры: VII – 90 р. + VI – 140 р. Итого – 230 р. эксп. (т. е. отдельная выплата т. н. «экспедиционных», проще говоря, «командировочных»). Непонятно, правда, почему при большей сумме (т. е., видимо, при большем количестве дней) в июле на 225 рублей начисления приходится всего 90 рублей «экспедиционных», а на 147,12[1] в июне – аж 140 доплаты? Но это, повторяю, вопрос к специалистам.

Далее почти до конца года «ордеров» в деле не имеется, но расчетные листки наличествуют. Июньского, правда, нет, но и пропусков по оплате тоже; цифры, указанные выше, разнесены на июль и август.

– т. е. появлялся ли он в этот период на киностудии), а «на руки» – за минусом всех вычетов – 113,64.

Авансом выписано 100,00, а к получению 131,11. Кроме того, пометка голубыми чернилами: IX Воз. б/д. И далее (красным карандашом, другим почерком): 37-32.

В сентябрьском расчетном листке эта сумма – 37,32 – проходит красной строкой в качестве возврата (общее начисление за сентябрь идентично августовскому – 225,00. Из них 140,00 значится авансом, к получению – 99,68). Что это означает? Разобраться помогла цифра, о важности которой я говорил выше: номер киногруппы. Пройдя череду всевозможных единиц хранения, наткнулся на папку «к/г 36. Приказы, заявления», а в ней – на любопытный документ, написанный рукой Высоцкого. Приведу его целиком, сохраняя орфографию и пунктуацию оригинала:

Ниже на заявлении резолюция: «Р/О (В расчетный отдел – Б. А.) Возвратите б/дет. налог. 12/IX – 67 г.» И подпись (вероятно, главного бухгалтера).

Для тех, кто не в курсе. Налог на бездетность – одно из самых идиотских и лицемерных изобретений социалистического строя. При тех нищенских заработках, которые тогда существовали, государство умудрялось уворовывать у своих граждан еще 6% (если не ошибаюсь) от полученных ими денег, прикрываясь при этом благими соображениями о повышении уровня рождаемости. При этом попирались все моральные принципы, поскольку с незамужних женщин налог не брался (хотя после регистрации брака вычеты с нее, при отсутствии детей, начинались ровно через 9 месяцев), а с холостых мужчин – в обязательном порядке с 18-летнего возраста. Хотя «голь на выдумки хитра». Одни вписывали в паспорт, в графе «дети», некое имя и дату рождения (благо никакими печатями это не заверялось); другие, у кого отдел кадров был построже или кому не с руки было пачкать документ, «доставали» липовые справки – из ЗАГСа, ЖЭКа, роддома… Словом, на лицемерие государства отвечали той же монетой. И еще: с зарплаты до 70 рублей налог на бездетность (по-моему) не брался.

Другой вопрос: почему Высоцкий указал только одного ребенка, имея к тому времени уже двух сыновей? Это знает только он. Можно лишь предположить, что справку дали, допустим, по месту рождения первого сына (мы же не знаем, что за справка была и откуда – в деле ее нет), а тратить время на еще одну не было смысла, т. к. наличие второго ребенка никакой роли не играло.

Заявление это проясняет еще один вопрос, возникший у нас по ходу чтения документов. Из него явствует, что авансов Высоцкий не получал, т. к. не был на киностудии в течение двух месяцев.

Расчетный листок за октябрь: 225.00 (аванс – 100,00; получка – 98,00).

Расчетный листок за ноябрь: 121.87 (аванс – 50,00; получка – 57,35).

конкретизирующих даты и объясняющих суть выплат. Тщательное изучение и сопоставление подобных документов по разным фильмам позволяет сделать вывод, что бухгалтерские ордера появляются лишь тогда, когда Высоцкий работает непосредственно на территории киностудии.

Теперь можно смело утверждать, что в октябре Высоцкий работал в группе весь месяц (сравните начисления за июль и август!), а в ноябре только 14 дней: достаточно вспомнить запись на расчетном листе за май (17 х 8.65,4) и умножить тоже самое на 14; получим искомые 121,16 – разница в несколько копеек.

В расчетном листе за декабрь иная картина: несколько начислений – 24,00; 25,00; 18,00. Стало быть, либо озвучаний было несколько, и в ордере дана какая-то общая сумма за них, либо сделаны иные начисления. Скорее всего, в ордере отражен аванс, полученный за озвучание, т. к. в расчетном листе, при месячном итоге в 67,00, именно 50 руб. значится в качестве аванса; 8,36 – «к получению», а еще 8,64 – какой-то непонятный вычет (вряд ли это подоходный налог – слишком он велик для такого заработка).

В январском расчетном листе три начисления по 18,75, что в итоге составляет 56,25; за минусом налога (0,84) получаем означенную сумму.

Чем все же хороши бухгалтерские документы: в отдельных случаях, даже при отсутствии другой информации (протоколов заседаний худсоветов, приемных комиссий и т. п.) они могут воссоздать реальную картину во временной плоскости. Когда в одних воспоминаниях участников событий «битва» за фильм завершается в конце 1967 года, а судя по другим – в начале 1969-го, то лишь бухгалтерия помогает беспристрастно уточнить даты.

И еще: конкретные даты указывают в данном случае на сроки пребывания Высоцкого в городе на Неве и позволяют разобраться в спорных моментах – допустим, в сроках проведения концертов; могут явиться вехой в чьих-то воспоминаниях и т. п. Цифры выплат при этом не играют особой роли (разве что позволяют определить в сравнении род деятельности актера в том или ином случае), тем более, что сегодняшнее поколение в большинстве своем вряд ли представляет тогдашний уровень цен и зарплат.

В деле появляется документ: ходатайство, написанное на фирменном бланке к/с «Ленфильм», отпечатанном специально для картины «Интервенция» (на «Ленфильме», по крайней мере, каждая кинокартина, запущенная в производство, имела типографские бланки с ее названием).

Текст: 14 февраля 1968 г. В расчетный отдел. Прошу произвести полный расчет с актером В. Высоцким, исполнившим роль Бродского (Воронов) в к/к «Интервенция» с выплатой 25%. Директор (подпись).

Сама подпись неразборчива, но насколько я могу судить, документ подписан Рабиновым (у фильма в разное время было два директора: С. Рабинов и В. Семенец). Ниже приписка:

Артист т. Высоцкий В. С. выполнил весь (подчеркнуто мной – Б. А.) объем съемок и озвучания в роли Воронова. 14/II – 68. Режиссер (подпись).

Выплачено: Триста шестнадцать руб. 76 коп.

За что: окончательный расчет с выплатой 25%.

Написано сокращенно, однако разобраться можно. Неясно только: эта сумма является теми самыми 25% от общего гонорара (и где он вообще был оговорен?) или же от нее Высоцкий получает 25%?

Судя по имеющемуся февральскому расчетному листу – первое (начислено 331,01 минус 14,25 – видимо, налог; получаем указанную сумму). Но тогда непонятно, где же сам гонорар (еще трижды по столько, минус налоги) – нигде впоследствии такая сумма не фигурирует.

Впрочем, какая, казалось бы, разница? Высоцкий работу закончил, что же до гонорара – ну, позже получил где-нибудь, по отдельной ведомости. И чего дальше копаться-то! Ан нет – дальше начинается чехарда.

Согласно расчетному листу за март, в этот день состоялось два озвучания (начислено дважды по 18,75; минус 2,59 – это налог). Итоговая сумма соответствует указанной в ордере.

Совсем копеечная работа. И стоило из-за нее человека из Москвы на один день срывать! Билет и то дороже обошелся… Может, было еще что-то? Нет, апрельский расчетный листок подтверждает: 10,00 начислено за одно озвучание.

В мае ордера не оказывается, но расчетный листок за май говорит, что и в этом месяце Высоцкий приезжал в Ленинград. Число, правда, по нему не определишь, зато можно констатировать, что работа проводилась не в студии (отсутствует «ордер»). Возможно, досъемка какого-то мелкого эпизода (но – в городе, т. к. для выездной работы слишком уж мала сумма: начислено 12,50; к получению – 11,66). Интересно, кстати, было бы сопоставить по времени другие документальные свидетельства о местонахождении Высоцкого в этот период.

«неладно что-то в датском королевстве», и тучи сгущаются именно в феврале, т. к. следует переозвучание (и даже досъемка), для чего Высоцкого трижды выдергивают из Москвы – 6 марта, 5 апреля и в мае.

Результата это, видимо, не приносит, т. к. осенью актера снова вызывают в Ленинград, теперь уже для серьезных досъемок «Интервенции».

Наличие ордера говорит о том, что досъемки проводились в павильонах «Ленфильма». Переснималось, вероятно, несколько сцен, т. к. в расчетном листке за сентябрь значится много начислений: дважды по 31,25; уже знакомая цифра 12,50; и даже 10,00 за озвучание – всего 85,00. Указанные выше 78,44 выданы на руки.

Больше на этой картине, судя по имеющимся документам, Высоцкий не работал. В противном случае были бы новые выплаты.

Все вышесказанное опровергает утверждение о том, что «Фильм был снят [в смысле «сделан» – Б. А.] в 1967 году...»[2]. Работа над ним велась в течение почти всего 1968 года, и лишь где-то в конце его (а может, и в начале следующего – здесь нужно смотреть другие документы) фильм действительно был снят (уже в смысле «положен на полку»).

На этом можно было бы поставить точку, но вот что любопытно. Несмотря на все разговоры о песнях, которые Высоцкий писал для фильма, несмотря на его собственные рассказы об этом, ни в документах киногруппы, ни в его личной карточке в бухгалтерии не удалось обнаружить никаких следов указанных песен: ни договоров на их написание, ни самих текстов – ничего. Допускаю, что их изъяли. 1) Кто-то из киногруппы? Вряд ли – это официальные документы. 2) Сам режиссер? Но ему-то зачем договоры – ладно бы еще тексты. 3) Кто-нибудь из наиболее рьяных исследователей творчества? Возможно.

– иное ведомство. Раз есть договор, раз песню приняли в картину и она там прозвучала, то должно быть оговоренное вознаграждение (и соответствующая резолюция, сподвигнувшая кассу к подобному деянию). Не из своего же кармана режиссер платил автору! (Во всяком случае, не советский режиссер.) А если даже и так, то все это нелегально, и песни такие не пропустили бы в картину ни на какой стадии. А они – есть, и композитор Слонимский над ними работал. (Попробовал бы он поработать с неутвержденным текстом!)

Бухгалтерия суть вещь упрямая и конкретная. Ни в коей мере не ставлю под сомнение воспоминания уважаемого режиссера о работе Высоцкого над песнями к «Интервенции»[3], но тем не менее «где деньги, Зин?».

Впрочем, есть у меня одно соображение: а не оплачивались ли подобные вещи по какой-то отдельной ведомости (как авторский гонорар), не относящейся к студийной бухгалтерии (например, через ВААП)? Хотя это тоже нужно уточнять – вот вам и еще одно поле деятельности.

Однако песни в фильме есть, имеется и автор их.

В монтажных листах фильма «Интервенция», восстановленного по авторскому экземпляру киностудией «Ленфильм» в 1987 году[4], на стр. 82—84 в качестве «Приложений» даны тексты песен, звучащих в этой картине.

Поясню, что в монтажных листах, в покадровой текстуре дается дословное звучание текста песен в фильме (или же, если текст песни не перемежается другими разговорами, идет ссылка на номер приложения). Оно может не совпадать с тем текстом «Приложения», который был изначально запланирован, сдан на обсуждение, одобрен и принят худсоветом, цензурой (или чем там еще). Все изменения обычно согласовывают с автором, но иногда текст корректируется в процессе съемок: режиссером, редактором и даже исполнителем (перепутал он, скажем, пару слов, зато этот дубль озвучания оказался самым удачным – не переписывать же из-за такой мелочи). Словом, причин может быть множество, однако именно в монтажных листах зафиксировано то, что действительно прозвучало в фильме.

Думаю, читателям любопытно будет ознакомиться с этими текстами. Но сразу хочу предупредить: орфография, пунктуация, строфика и даже перенос слов из одной строки в другую с нарушением при этом рифмовки – все приводится по «оригиналу» (претензии не принимаются!).

Передо мной любой факир ну просто карлик,
Я их держу заместо мелких фраеров,
Возьмите мне один билет до Монте-Карло
Я потревожу ихних шулеров.

Не соблазнят меня не ихние красотки,
А на рулетку, ну только б не взглянуть
И банкометы мене вылежут подметки,

Играть я буду и на красных, и на черных,
И в Монте-Карло я облажу все углы
Останутся у них в домах игорных
Одни хваленые зеленые столы.

Гром прогремел, изоляция идет,
Губернский розыск рассылает телеграммы,
Что вся округа переполнена ворами,
Что наступил критический момент
И заедает темный элемент.

Не тот расклад, начальники грустят,
Во всех притонах пьют не вина, а отравы,
Во всем у городе убийства и облавы,
Они приказ дают идти ва-банк
И применить запасный вариант.

А им в ответ дают такой совет,

Четыре сбоку ваших нет, не спорьте с нами,
Пусть мент идет, идет себе в обход,
Расклад не тот, расклад не тот и номер

Как все мы веселы бываем и угрюмы,
Но если надо выбирать и выбор труден,
Мы выбираем деревянные костюмы,

люди, люди...
Нам будут долго предлагать не прогадать
Ах, скажут, что вы, вы еще не жили.
Вам надо только, только начинать,
Ну, а потом предложат или-или...

Или пляжи, вернисажи, или даже пароходы
В них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи,

Или будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов и добрых судей,
Но нам предложат деревянные костюмы, люди, люди...
Нам даже могут предложить и закурить,
Ах, вспомнят вы долго не курили,
Да вы еще не начинали жить,
Ну, а потом предложат или-или...

Дым папиросы навевает что-то
Одна затяжка – веселее думы,
Курить охота, как курить охота,
Но надо выбрать деревянные костюмы...

И будут вежливы и ласковы настолько,
Предложат жизнь счастливую на блюде,
Но мы откажемся и бьют они жестоко люди, люди...

Музыка и слова народные. В Аляховском переулке.

Текст не привожу, поскольку к Высоцкому он отношения не имеет. Но упомянуть о нем необходимо, чтобы у кого-нибудь не возникло желания включить это произведение в число песен Высоцкого.

В заключение стоит коснуться еще одной важной темы: о принадлежности песен Высоцкого конкретным фильмам. Не секрет, что он часто пытался «протолкнуть» свои песни на экран (причин касаться не будем – они всем известны), и путаница при этом возникает изрядная. Одни и те же песни в разных изданиях приписываются разным фильмам и спектаклям (с пометками типа «для к/к», «к спектаклю», «из фильма» и т. п.). Необходимо, наконец, определиться: какие из песен действительно писались для той или иной картины, спектакля и пр., а какие были использованы в работе над ними, но написаны раньше (характерный пример – песня «От границы мы землю вертели назад...»). Может быть, следует ввести термин «прозвучала в к/фильме»?

«Интервенции» имеет песня «Монте-Карло», пусть даже и отыщется договор на ее написание конкретно для этой картины, со всеми подписями и печатями?

Кстати, несмотря на утверждение: «Из... «Интервенции» тихо ушли в небытие... «Передо мной любой факир ну просто карлик...»[5], – песня эта все же фрагментарно прозвучала в третьей части фильма, в следующем виде (стр. 26—27 в монтажных листах):

(Конец музыки № 15. Начало музыки № 16. Песня приложение № 1.)

Голоса: А на рулетку, ну только б мне взглянуть...

Средний план. Женя убегает. Воронов и солдаты.

Голоса поют: И банкометы мене вылижут подметки...

Марсиаль: Значит опять к восьми «Взятие Дарданелл»?

Голоса поют: И в Монте-Карло я облажу все углы...

Еще одно подтверждение вышесказанному: текст изменен по сравнению с данным в «Приложении» потому, что его исполняли другие «голоса». И Ефим Копелян, поющий затем «Гром прогремел...» (в монтажных листах стр. 56—57), тоже подстраивает текст под свою манеру исполнения. А вот «Деревянные костюмы» сам Высоцкий поет практически один к одному с текстом «Приложения № 4» (естественно, без ошибок, сделанных при публикации в «Монтажных листах»).

исследования в том или ином месте (даже не стоит говорить, насколько это важно для биографов). Бухгалтерия может помочь уточнить время создания песни, сроки гастролей, съемок, концертов (путаница в датах их проведения стала чем-то сродни прогнозу погоды), не говоря уже об упорядочении воспоминаний современников и многочисленных мемуаристов.

Одно плохо: при всех достоинствах социалистической системы учета в ней строго регламентировались сроки хранения различных документов (видимо, по степени важности). Если девка-память мне не изменяет, для бухгалтерских документов был отпущен срок жизни длиной в 15 лет. Но не стоит отчаиваться. Вспомните другой социалистический принцип: «Инструкции существуют для того, чтобы их нарушать». При строжайших предписаниях существовал и полнейший раздрай: то не оказывалось машины, чтобы вывезти отжившие свой срок документы, то не было выделено средств на их утилизацию... Складировались архивы в дальних комнатах, потом заставлялись другой документацией (через которую уже не добраться до предыдущей) и в конечном итоге благополучно забывались.

Уверен, что где-то и поныне лежат под спудом лет бесценные для исследователей материалы и ждут своего Шлимана.

[2] «Сколько взлетов и падений испытал киноактер...» // Вагант-Москва, 1999, № 7—9, с. 21.

[3] Полока Г. «Двадцать лет спустя...» [О фильме «Интервенция» / Из воспоминаний] // Театральная жизнь, 1987, № 22. с. 12—14.

[4] Отпечатано в межвузовской типографии (I) СППО-2 Управления издательств, полиграфии и книжной торговли Ленгорисполкома; тираж 60 экз. Подписано в печать 03.08.87 г.

[5] Сушко Ю. «Ах, сколько ж я не пел...» // М.: Б-ка журн. «Вагант-Москва», 2000; с. 25.

«и» здесь должна стоять буква «в». Кроме того, знак препинания в конце этой строки действительно отсутствует.