Печатается с разрешения автора
Публикуется впервые - 7.12.2012 г.
Оригинал статьи находится по адресу: http://v-vysotsky.com/statji/2012/Tam_v_dali/text.html
Марк Цыбульский (США)
(Copyright © 2012)
"Там, вдали"
Жанна Владимирская (в роли Ольги) и Юрий Шерстнёв (в роли Фонякина, отца Ольги) в спектакле московского Литературно-драматического театра при ВТО «Там, вдали». Москва, ЦДРИ, 1976 г. Фотография из архива Жанны Аркадьевны Владимирской
То, что песни Высоцкого звучали в спектакле московского Литературно-драматического театра при Всероссийском театральном обществе, специалистам-высоцковедам было известно давно. Ещё в 1991 г. Андрей Крылов, составитель двухтомника "Владимир Высоцкий. Песни и стихи", выпущенного в московском издательстве "Художественная литература", указал в примечаниях к пяти песням, что они вошли в спектакль "Там, вдали".
Таким образом, факт использования песен был известен, но всё остальное было покрыто завесой тайны. Ни сколько песен звучало в спектакле (как оказалось, А. Крылов был немного не прав: в спектакль вошло не пять, а шесть песен), ни в каких картинах они использовались, ни какую функциональную нагрузку несли – ничего этого известно не было.
Несколько лет назад, работая над документальной повестью "Высоцкий в Одессе", я разыскал актёра Алексея Ковалёва, снимавшегося в картине "Случай из следственной практики". У Высоцкого была возможность сыграть в этом фильме, но по ряду причин его роль оказалась сыгранной другим артистом.
В процессе разговора Алексей Леонидович припомнил одну встречу с Высоцким в Одессе:
"Это была просто случайная встреча в аэропорту. В те годы я и моя жена Жанна Владимирская работали в Москве и играли в литературно-драматическом театре при ВТО, где готовился спектакль по повести Шукшина "Там, вдали". Мы решили в этот спектакль включить несколько песен Володи. Естественно, надо было спросить его разрешение, а искать его было довольно трудно. И вдруг мы сталкиваемся, что называется, нос к носу.
Я ему говорю: мол, Володя, так и так, хотим включить в спектакль твои песни, если ты не возражаешь. Он говорит: "А кто будет петь?" Я говорю: "Жанна". Он ответил: "Ну, она хорошая актриса". В результате мы даже заключили договор, и он получил какие-то деньги. Но главное в том, что это был официальный спектакль с официальной афишей, где Володя был указан как автор песен.
М. Ц. – В каком году был поставлен этот спектакль?
А. К. – Думаю, году в 1975-м или в 1976-м.
М. Ц. – Не припомните, какие именно песни входили в тот спектакль?
А. К. – Там было довольно много песен. Начинался спектакль с исполнения Жанной "Коней привередливых". Потом "Цыганочки" – "В сон мне – жёлтые огни…" Ещё она пела "Я несла свою беду...". Звучали ещё "В жёлтой жаркой Африке", "Здесь лапы у елей дрожат на весу...", "Ну вот, исчезла дрожь в руках...""*1
Таким образом, стало известно общее число использованных песен – А. Крылов не указал в примечаниях, что была использована песня "Моя цыганская" ("В сон мне, жёлтые огни…"), названная А. Ковалёвым "Цыганочкой".
"Там, вдали" и месте песен Владимира Высоцкого в нём я предлагаю вниманию заинтересованного читателя.
"М. Ц. – Как получилось, что в спектакль вошли песни Владимира Семёновича?
Ж. В. – Дело было так... В этом спектакле по повести Василия Шукшина должны были звучать несколько песен Окуджавы, ставила его Екатерина Еланская. Спектакль был рассчитан на меня и на Алексея Ковалёва. Ковалёв – в роли главного героя, а я – в роли эдакой антигероини. Ольга, которую я играла, представляла собой как бы городское, а Пётр – село, шукшинское начало.
Еланская – человек, склонный прислушиваться к мнениям других. К тому же она мне доверяла, я уже играла в театре Станиславского в её спектакле "Маленький принц", и в ею же поставленном там мюзикле "Робин Гуд". Так что во многом рисунок спектакля решали мы с Алексеем. По Катиному замыслу, кстати, песни Окуджавы должны были исполняться чуть ли не под фортепьяно. На одной из репетиций я сказала: "Катя, этого просто не может быть по определению – стихия шукшинская не сочетается с этими песнями, не могу я этого делать".
– в отличие от Высоцкого. В общем, поначалу этот разговор заглох.
Мы продолжали репетировать, продолжали строить спектакль, и по ходу стало ясно, что у моей героини должны быть вокальные монологи, а не просто песенки, которые поют в компаниях. Там по сюжету есть такая компания городская, разбитная – чуть ли не криминальная. Мне пришло в голову, что второй план моей героини должен выражаться в песнях-монологах.
Идея использовать именно песни Высоцкого родилась внезапно. В один из дней я ехала на встречу с Андреем Вознесенским (обсуждался вопрос, какие именно стихи я буду читать на его вечере в ленинградской Капелле), вышла из метро "Таганская" – и... Прямо возле метро стоял такой лоточек, на котором крутили гибкие пластиночки. И я услышала "Коней привередливых". Причём я эту песню никогда раньше не слышала. Я остановилась, как вкопанная, мне просто стало физически плохо. Я сильно опоздала на встречу, потому что простояла там минут пятнадцать.
При этом надо сказать, что я с Высоцким была немного знакома, мы встречались с ним дома у Севы Абдулова, с которым очень близко дружил Алексей, на Котельнической набережной у Андрея Вознесенского... Это были встречи в период его романа с Мариной Влади. А песни, конечно, знала хорошо, любила безумно, но вот "Коней" никогда раньше не слышала.
На следующий день я пришла на репетицию и сказала Кате: "Всё, вопрос решён. Спектакль должен идти с песнями Высоцкого. Первый акт должен начинаться первым куплетом "Коней", кончаться следующим, а последний – открывать второе действие. Катя согласилась – оставалось только найти песни, которые буду звучать уже внутри спектакля.
"Коней" всё было ясно. Потом в разгульной компании я пела "Цыганочку", потом в деревенских сценах: в первом акте – "Здесь лапы у елей дрожат на весу", а во втором – "Я несла свою беду" и "В жёлтой жаркой Африке..." Кончался спектакль песней "Ну вот, исчезла дрожь в руках...", её пел Алексей Ковалёв. Эту песню, в отличие от всех других, которые мы выбрали сами, нам подсказал как раз Сева Абдулов, мы её раньше не знали, а среди тех, что знали, не могли найти подходящей для финала. Сева приходил на репетиции и помогал нам её разучить.
Когда с песнями определились, возник вопрос, как их исполнять. Решили – с маленьким составом: Юра Шерстнёв, исполнявший в этом спектакле роль отца Ольги, играл на гитаре, так что он выполнял ещё и роль музыканта, плюс ещё два гитариста, которые менялись периодически, потому что не все и не всегда могли ехать на гастроли. Один из гитаристов из последнего состава работал потом с группой Аллы Пугачёвой.
Договаривался с Высоцким об использовании его песен в спектакле Алексей. Высоцкий не возражал, сказал: "Да о чём речь!" Но при этом хихикнул: "Конечно, пусть Жанна поёт. Если кто-то, конечно, ей даст петь". В смысле – позволит.
М. Ц. – Как удалось протащить через приёмную комиссию целых шесть песен Высоцкого?
Ж. В. – Вы можете себе представить – вопрос о песнях Высоцкого даже не встал! Спектакль был легко принят комиссией, мы играли его в Москве на самых разных площадках, потом возили по всей стране. Назову только несколько городов – Ленинград, Ярославль, Тольятти, Свердловск, Пермь, Горький, Куйбышев, Новосибирск, Тюмень, Сургут, Рига, Лиепая, Вильнюс. Спектакль, видимо, был принят так легко потому, что принимало его не Управление культуры Москвы, которое давало визы на все спектакли. Спектакли театра ВТО принимал худсовет, состоявший не из чиновников, а из актёров разных театров, причём актёров именитых. Это была представительная творческая комиссия.
М. Ц. – Высоцкий когда-нибудь был на этом спектакле?
Ж. В. – Ни разу. Это очень обидно, но мы никак не могли совпасть. Когда Володя был в Москве, мы были на гастролях – и наоборот. И вообще, мы в Москве этот спектакль играли не так часто, поскольку стационарной площадки тогда у нас не было. Так Володя этот спектакль и не увидел.
Через несколько дней после его смерти у нас был спектакль в Москве на сцене Центрального дома культуры железнодорожников на Комсомольской площади. Мы обратились к зрителям и сказали, что не захотели отменять спектакль, и играем его в память о Высоцком. После спектакля мы исполнили две Володиных песни. Алёша – "Ещё ни холодов, ни льдин…", я – "Он не вышел ни званьем, ни ростом..."
Кстати, когда мы играли премьеру, Шукшина уже не было в живых, а после этого спектакля всякий раз, когда зрители вызывали на поклоны вновь и вновь, в конце, как бы на бис, Алексей пел песню памяти Шукшина ("Ещё ни холодов, ни льдин…"), это стало традицией".*2
– даже в спектаклях Театра на Таганке, где они использовались достаточно часто. Очень радостно сознавать, что теперь мы имеем более полное представление об этом спектакле.
Примечания
2. Фонограмма беседы от 28.11.2012 г.