ЕСТЕСТВЕННЫЙ ОТБОР
Если кто помнит первые печатные публикации Высоцкого, то помнит их с лёгкой снисходительной улыбкой. Журналы, издательства и многотиражки расшифровывали и выдавали первые подручные записи (если был выбор, выбирали подлиннее), и всё это сразу расхватывалось и заботливо укладывалось на долгое хранение. Только постепенно текстологи навели свою строгость, и вольница наконец-то прекратилась. Нынче каждая публикация имеет контрамарку «от Двухтомника».
Но техника не стоит на месте. Сейчас любого качества аудиозапись непринуждённо переводится «на цифру», приобретая вполне товарный звук, — и вот уже лет пять идут бесконечные сериалы под общим названием «Весь Высоцкий». И это огорчает. Ведь каждому же хочется (кому хочется) иметь в своей фонотеке «всего». А этого не получается, потому что почти каждую песню Высоцкого в своё время записали хотя бы два-три раза (многие — гораздо более раз), а в каждом аудиоиздании песня представлена единожды. Иного и быть не может: кто же будет покупать собрание, в котором пару дисков занимают «Кони привередливые», дисков пять — «Братские могилы» и т. д. Строго говоря, выпускать «Всего Высоцкого» можно бесконечно, и — при существующей практике произвольного подбора фонограмм — у каждого русскоговорящего появится свой «Весь Высоцкий», отличный от любого другого.
Автор этой работы далёк от мысли составить перечень эталонных исполнений. Хотя бы из уважения к тем слушателям, которые ещё до нынешнего посмертного половодья записей уже сжились с единственными случайно попавшими к ним исполнениями. Для них всё услышанное после — тоже неплохо, но не то. Автор сам из таких слушателей.
Но ведь факт, что Высоцкий пел зачастую по-разному. Значит, что-то искал, пробовал, совершенствовал (а иногда и терял) в этих исполнительских вариантах. Создавая из стихов песни. И чисто по-слушательски хочется уверенности, что слышишь полный объём песни (слова – музыки – голоса) во всей гармонии составляющих.
Это слушательская часть проблемы. Другая часть — издательская.
Песни Высоцкого уже приходят и будут приходить к людям, родившимся после его смерти. К людям, живущим в других условиях и в другой стране. И вот для них-то вряд ли будут разительны шершавые записи, потрясавшие современников поэта-певца. Им нужно показывать максимальную и совершенную песню. И слава богу, что Высоцкий почти все свои песни «довёл» (как художник прежде всего, но и — краешком сознания — не в этих ли целях тоже?).
Собирая на своих полках плёнки Окуджавы, Кима, Визбора, Егорова... да, пожалуй, всех любимых, мы почти не интересуемся, где и когда они записывались. Ну, где-то заменилось да и вернулось слово, где-то ввёрнута сиюминутная репризная интонация… Не существенно. Исполнения повторяют раз найденную форму, поскольку автор именно эту форму искал, её добивался, придумывал, находил — и теперь, конечно же, дорожит ею. Семь раз отмерено — и отрезано.
Это совершенно нормальное явление в исполнительском искусстве. Тщательными репетициями художник находит свой оптимум и в дальнейшем его воспроизводит. Меломан отберёт в свою коллекцию прелюдию в исполнении Рихтера, Клиберна и Ашкенази, но вряд ли станет копить ту же прелюдию в многократном исполнении кого-то одного. Если согласиться с этим наблюдением, то — в русле нашей темы — можно сделать вывод, что существуют оптимальные варианты пропевания, проигрывания, прорисовывания и т. д. — данного произведения данным исполнителем — по крайней мере, для него самого. Не велика смелость предположить, что существовали и менее удачные варианты, но были отбракованы в подготовительном периоде.
1. Записи для себя, рабочие;
2. Пение для друзей в компаниях;
3. Пение у друзей для архива;
4. Концерты;
Однако даже в естественных науках классификация не всегда безоговорочна. Поэтому есть необходимость покомментировать каждую из приведённых групп.
1. Казалось бы, самые бесперспективные для публикаций записи. Текстовая неустойчивость. Пробность мелодий, ритма. Начал — бросил… Но! В эту же группу входят песни, записанные лишь однажды, то есть записи вообще вне конкуренции. Здесь же — исполнения, подготовленные для показа режиссёрам и композиторам, уже доведённые до самого высокого уровня (циклы «Мак-Кинли», «Звёзды для лейтенанта», «Стрелы Робин Гуда»…).
Существенно заметить также, что эта группа исполнений по настроенности на песню, по сосредоточенности на звуковой форме сопоставима разве что с группой 5. Даже в явно пробных вариантах.
2. Самая «смутная» группа. С одной стороны есть примыкание к группе 1: песня тоже пробуется, но уже на людях, уже «показ». С другой стороны, почти весь «дворовый» цикл записан именно здесь, в компаниях друзей (для которых, собственно и создавался), а значит, и звучал в оптимальных условиях и настроении.
«Володя, у меня этой песни нет, а я давно хотел её записать» Высоцкий друга не обижает, но поёт как бы с листа, без достаточной внутренней мотивировки. Это слышно.
3. Записи «на хорошей импортной технике» — это уже серьёзно. Песни заранее (как мне представляется) подобраны и отработаны. Некоторые из них уже фиксировались в самых совершенных исполнениях, но хочется спеть если не лучше, то хотя бы по-другому…
4. Концерты — это уже часть профессии. Здесь лицо и честь певца. И отнюдь не случайное кредо: «Я никогда не пою на бис — только то, что наметил». Но — жёсткий график, огромная физическая нагрузка, недомогание, неожиданные флюиды зала, неожиданные прорехи в памяти, запрет, отменённый за двадцать минут до начала...
5. Идеальные условия для реализации певца. Одна возможность дублей чего стоит. А поддержка оркестра, где каждый музыкант талантлив и твой восторженный друг? А стоящие за этим миллионные тиражи и официальное признание?..
в разных студиях и с разными оркестрами. И, как назло, есть песни, записанные и в студии, и с оркестром, а всё же слабее, чем наедине с гитарой.
Вот тут-то и должно произвести тот самый отбор, который вынесен в заголовок, за который автор ратует, но перед которым он сам в некоторой растерянности.
Явно не работает принцип «последней воли». «Беловики» (если так называть грамзаписи) — лишь малая часть песен. Всё остальное — многочисленные варианты, и почти за каждым из них свои почитатели. А как расставить разные, но равноценные варианты? И что значит — равно- и неравноценные?
Автор в состоянии рационально объяснить, почему один текстовой вариант он считает выразительней, художественней другого. К примеру, есть:
—
Вёсла не тонут, иди по ней вброд...
и есть:
Рыбы пошли косяком против волн —
Черпай руками, иди по ним вброд...
«по уму» предпочитаю первый вариант. В самом деле, что такое «вёсла не тонут»? Это лопасть весла стучит по спинам, это рыбы, это брусчатка; естественно, — «иди по ней вброд». А что такое «черпай руками»? Это мелочь, килька, месиво. Нельзя же черпать руками, скажем, поленья. Так что здесь «вброд» — увязнешь...
Аргументы для слова найти можно. Но как быть со звучащей песней? Дело осложняется тем, что у Высоцкого нет плохих исполнений. Знаки плюс или минус появляются лишь при сопоставлении им же напетых вариантов. Мы ведь не можем, например, по единственной дошедшей до нас записи сказать, что Высоцкий неудачно спел. Или можем? Сравнив, к примеру, «Цунами» (с неровным пением и сбивчивым аккомпанементом), и «Всему на свете выходят сроки» (спетую безупречно).
Что определяет красоту восхода или заката — сама багровая окружность солнца или антураж: облака, прозрачность воздуха, линия горизонта, тишина, да и само состояние наблюдателя? Вопросы можно дробить. Что лучше — слоистые облака или кучевые, прозрачный воздух или дымка, наблюдатель умиротворён или взволнован?.. и т. д.
Автор с великой для себя досадой приходит к выводу, что главный критерий качества исполнений песен — вкус. О котором не спорят. «Но это же банальность», — скажете вы. Соглашаюсь и пробую в обход.
«Братские могилы». Песня абсолютно публичная. Записана на «Мелодии». Ею открывается почти каждый концерт. Но в тесном кругу она практически не поётся. И это неудивительно. Боль, скорбь, надежда в ней — общие, всенародные. В ней нет индивидуального в отрыве от коллективного (или в противовес ему). Исполнитель её — один из двухсот миллионнов, и это в замысле. Поэтому мы и не наблюдаем вариантов исполнения: «все судьбы в единую слиты».
«равноисполняемых» песен от общего лица. (В отличие от несущих выраженное личностное начало песен-драм, исповедей и проповедей.) Сюда можно отнести «Марш аквалангистов», «Здесь вам не равнина», «Песню о друге», «Песню о Земле» и ряд других. Выбор оптимального варианта этих песен представляется довольно простым техническим делом: отводим исполнения со сбоем дыхания, с фальшивым аккордом или просто на плохой плёнке. Если песня записана на студии — прекрасно, это и есть оптимальный «вариант» (ставлю кавычки, поскольку, повторю, Высоцкий эти песни не варьировал).
Отдельно стоит указать на несколько песен, тоже «равноисполняемых», но по совершенно другой причине. Это, как представляется, самому себе заказанные, трезво рассчитанные песни, сделанные именно как «песни Высоцкого». Имеются в виду «Горизонт», «Натянутый канат» и, пожалуй, «Бег иноходца». Таких специальных песен ещё несколько, но в названных поэзия не перекрывает заданности. Соответственно просчитано и исполнение: агрессивное, фирменно-высоцкое, без вариантов. Опять-таки эти песни записаны на студии с основными текстами — и проблем нет.
Но пора уже обсудить конкуренцию оркестрованных и гитарных сопровождений в целом. Почему-то считается, что Высоцкий, поющий на студии в сопровождении оркестра, — это официальный, прилизанный и прирученный Высоцкий. Но это же абсурд! Некоторые аргументы против такой точки зрения уже были (см. пункт 5). В добавление можно сказать, что музыкантом и гитаристом Высоцкий не был и сам прекрасно это сознавал. А что такое профессиональное музыкальное сопровождение песни? Это твёрдая, искусно выложенная под голос опора. Это максимальная концентрация именно и только на пении. Насколько известно, сам Высоцкий никогда не отказывался от квалифицированной помощи музыкантов — даже и на менее ответственных записях.
Вспомним также известные кадры записи «Кинопанорамы»: песня начинается и обрывается раз, другой, четвёртый, пятый… О чём это говорит? Ну, во-первых, о том, что трудно начинать без заданных тональности и ритма. А во-вторых, предположив, что это просто концерт, мы имели бы пять законченных исполнений, которыми Высоцкий не был доволен. Сама ситуация записи на тираж настраивала певца на максимально точное исполнение.
Учитывая сказанное, автор видит все основания считать профессиональные записи — будь это «Мелодия» или «Полидор», цикл «Стрелы Робин Гуда» или «Алиса в Стране Чудес» — образцовыми.
«Как по Волге-матушке») и К. Румяновой в «Алисе». Просто потому, что это женские песни, напетые под присмотром самого автора.
Правда, случаи, шатающие прооркестровую категоричность, есть. Смотрим дальше.
«Кони привередливые» «Мелодии» (раньше), и на RCA. Разница аранжировок очевидна. Собственно голосовые партии разнятся незначительно. Если «наша» музыка именно сопровождает пение, сопутствует голосу, воспроизводя и поддерживая трагизм песни как основную тему, то «французы» как бы помещают певца под чистый, равнодушный и вечный купол неба, то есть музыка и голос являют контраст короткой и горячей жизни с холодной вечной гармонией. Наша версия естественней, французская — изощрённей. Наша — основная, французская — в пику. Обе сделаны блестяще. Но для голосовой партии новых решений найден не было, а «поддержанный» голос, как кажется, звучит разительней «брошенного».
«Две судьбы». В домашней записи больше стиха, поэзии, простодушия. В полидоровской — театра, жути, кошмара. В фонотеке должны быть оба исполнения.
«Пожары над страной». Мощный, даже, скажем, развесистый оркестр сопровождает динамичное, чёткое, хотя и несколько формальное пение. А рядом — другая запись, явно домашняя, явно для себя, с пробным заходом, но удивительно одушевлённая и какая-то азартная. То есть явное превосходство над студийным вариантом.
К этому примеру можно добавить замечание, касающееся и целого ряда других исполнений. У Высоцкого бывало какое-то особое состояние, когда голос звучал не то чтобы придушенно, но как бы с прищуром, с искрой, царапающим звуком. И тогда уж — обязательно удачное исполнение.
Теперь перейдём к ранним песням. Их много, и они многократно записывались в дружеских компаниях. Позже Высоцкий возвращался к ним и перепевал по-новому. Ранние, появлявшиеся по мере написания исполнения не содержат сколько-нибудь заметных различий. Стилизованные тексты оставались стилизациями и в исполнении: пелись моторно, легко, без особых индивидуальных нажимов (да их и не было ещё!). Если кто помнит, тогда многие во многих компаниях брали гитару в руки и пели Высоцкого — и неплохо пели. Не хуже самого. Настолько хорошими стилизациями они были.
–15 лет Высоцкий стал записывать их снова и вот тут уже наложил лапу. Не меняя слов, одним голосом он нагрузил эти, казалось бы, безделушки смыслом и мастерством, только ему присущими. Так спеть уже никто не мог. Принятые было народом за свои, песни стали песнями Высоцкого окончательно.
Так что же поставить слева в ряду кассет? Те старые, свободно появившиеся из воздуха, или модернизированные, уникальные, переставшие быть ранним творчеством? Автор в затруднении. Поздние исполнения лучше. Но автор дорожит своей подборкой записей, и — как восхищение Высоцким нарастало при его жизни, так пусть оно и останется на полочке: слева направо.
Юмористические песни, как представляется, не составляют трудностей в отборе лучших исполнений. Тут, конечно, превалирует текстовой подход. Все текстовые изменения и сокращения только улучшали песню. А что до исполнения, то даже самое тугое ухо (как, к примеру, у автора статьи) различит просто исполнение и исполнение в ударе, с удовольствием. Кстати заметить, что сейчас, через десятилетия, эти песни по-прежнему смешны, но уже не столько текстами — их все наизусть знают — сколько исполнением, вот этими восхитительными страстями и интонациями, выведенными его чудо-голосом. Когда в ударе.
Вообще наблюдение над исполнительским тонусом певца приводит к неожиданным размышлениям и выводам. В частности, всплывает старый вопрос: Высоцкий писал стихи или песни? И если на первых порах все ломились доказывать, что нам остались именно и в первую очередь стихи (после чего высоцковеды на двадцать лет ушли в текст), то не пора ли вспомнить, что Высоцкий и песни тоже писал. Потому что текст и песня, случается, спорят. К примеру, глуховатое и неуверенное исполнение «Штормит весь вечер, и пока...» стало основным текстом этой песни. Но я, конечно же, буду слушать вдохновенный, целостный и отточенный «длинный» вариант. Более того — я бы аргументировал совершенством исполнения определение основного текста этой песни.
Осталось только разобраться с этим самым «совершенством» исполнения...
«выдержанность ритма», «гармоничность переходов», «свободно звучащий голос», «точность аккомпанемента», «выразительность и мотивированность интонаций», «цельность созданного образа»... — и всё это будут неложные слова, подводящие нас к пониманию чего-то. Но ведь оценка песни лишь в малой части выводится суммированием каких-то чему-то соответствий. Она формируется коротко и полно в результате общего, безанализного, созерцательного восприятия. «Созерцание... даёт картину, хотя и лишённую подробностей, но зато обладающую свойством полноты» [1].
Автору иногда кажется, что наиболее объективную оценку исполнений песен Высоцким мог бы дать только иностранец, не знающий русского языка. Или современный тинейджер. То есть следует оценивать песни, микшируя смысл — как некое караоке. Как мы оцениваем, скажем, песни Бреля.
Мысль шаловливая. Так можно оценить лишь буравящую составную смысла — форму. В действительности же автор ратует за прослушивание совершенных исполнений именно в целях максимального постижения всего, что Высоцкий вложил в данную свою песню. Потому что мало понять просто смысл песни — это будет не весь смысл. А весь смысл — это если позвоночник провибрирует и «зеленее травы» станешь. Вот хорошая песня у Высоцкого — «Дом». И поёт он её хорошо, и у французов записал полноценно. Но гоголевской и за-гоголевской по мощи она стала для меня лишь после прослушивания записи нью-йоркского концерта. Это, конечно, субъективизм. Но за ним стоит нормальное желание слушать песню Высоцкого в лучшем из существующих исполнении.
Впрочем, есть и объективная методика нахождения совершенных вариантов. Правда, не у меня, а там, где его «фамилью-имя-отчество прекрасно знали» тоже. Имеется в виду акустическая оценка голоса на предмет определения состояния говорящего (поющего). Разновидность «детектора лжи» — только без датчиков на теле. Графология звучащего голоса. Определяться должно, конечно, не «совершенство» исполнения, а уверенность, эмоциональный подъём певца. Думаю, две-три-десять бесспорно совершенных песен для создания камертона (эталона? шаблона?) указать можно [2]. Иными словами, есть реальная возможность провести квалифицированную научную экспертизу исполнений.
Итак, что же будет результатом данной статьи? Какие рекомендации можно предложить составителям фонограммного собрания сочинений Высоцкого?
— отрепетированное и специально подготовленное к записи исполнение предпочтительнее пения «на раз»;
— исполнение в сопровождении квалифицированных музыкантов (оркестра или гитаристов) предпочтительней исполнения только с собственным сопровождением;
— ранние песни естественней давать в раннем же исполнении;
— песни юмористического содержания лучше слушаются с позднейшими вариантами текста и с более рельефными интонациями; фактор настроения здесь очень весом;
— желание дать слушателю лучший (а не длиннейший или оригинальнейший) вариант из существующих должно превалировать, — здесь осмысленный подход важнее конкретного выбора.
Такой вот незатейливый итог наших рассуждений. Вы возражаете? Значит, проблема всё-таки есть?
[1] Раушенбах Б. В. Путь созерцания. М., 2000. С. 145.
«Кони привередливые», «Ещё не вечер», «Утренняя гимнастика» от «Мелодии», «Манекены» и «Вот это да!» от К. Мустафиди.