Китайгородская М. В., Розанова Н. Н.: Творчество Владимира Высоцкого в зеркале устной речи

ТВОРЧЕСТВО ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО

В ЗЕРКАЛЕ УСТНОЙ РЕЧИ

"Мы многое из книжек узнаём,
А истины передают изустно:
— Пророков нет в отечестве своем.
Да и в других отечествах не густо..."

В. Высоцкий ("Я из дела ушел...")

"Слова имеют огромную власть над нашей жизнью, власть магическую, мы заколдованы словами и в значительной степени живем в их царстве".

Н. Бердяев ("Судьба России")

Специфика современной городской коммуникации и определенная социально-политическая ситуация 60 — 80-х годов обусловили появление и распространение нового типа художественного творчества, ориентированного на реализацию преимущественно в устной форме. Художественные произведения данного типа вошли в культурный обиход и продолжают существование в виде магнитофонных записей. Таковы монологи писателя-сатирика Мих. Жванецкого, песни Булата Окуджавы и Александра Галича.

Особое место в ряду представителей "магнитофонной культуры" занимает Владимир Высоцкий. В последнее время появилось немало статей и даже фильмов, пытающихся объяснить феномен Высоцкого. При этом высказывается надежда, что широкая публикация произведений В. Высоцкого позволит дать всестороннюю и объективную оценку его творчества. Однако, по нашему мнению, традиционные методы анализа поэтического текста, ориентированные прежде всего на письменную форму, в данном случае могут оказаться недостаточно эффективными. Творчество В. Высоцкого впитало в себя все многообразие современной устной речи — прежде всего некодифицированной разговорной и городского просторечия1. По словам В. Высоцкого, в работе над первыми песнями, которые называли "блатными", "дворовыми" и в которых сам поэт видел продолжение традиций городского романса, для него важным был поиск формы. Первые песни были написаны с использованием разговорно-просторечных элементов. И в дальнейшем, по его словам, от первых песен он оставил именно форму.

В предлагаемой работе будут рассмотрены поэтические произведения В, Высоцкого сквозь призму особенностей современной устной коммуникации. В связи с этим на первый план выдвигается задача соотнесения черт "устности" в стихах и песнях Высоцкого с реальной устной речью. На наш взгляд, изучение тех речевых красок, которые поэт отбирает для характеристики своих персонажей, определение художественно-эстетической функции данных речевых средств позволит глуб же понять специфику его творческой индивидуальности и полнее осознать причину столь сильного эмоционального воздействия его песен на слушателей.

Многоголосие текстов В. Высоцкого, цели и средства выражения социально-речевой полифонии — следующая задача данной работы.

Вопросы социально-речевой полифонии тесно смыкаются с проблемой отражения национального самосознания в творчестве поэта. В данной работе будет рассмотрен один из аспектов этой проблематики — "воспроизведение" В. Высоцким стереотипов массового сознания, а также приемы их художественного воплощения.

ОСОБЕННОСТИ УСТНОЙ РЕЧИ, ПОЛУЧИВШИЕ ОТРАЖЕНИЕ

В ПЕСНЯХ В. ВЫСОЦКОГО

Персонажи многих песен В. Высоцкого — представители разных социальных и профессиональных групп. Ср.: Я ж потомственный кузнец "Инструкция перед поездкой за рубеж"); На нашей пятой швейной фабрике... ("Диалог у телевизора"); Ну а так как я бичую... ("Про речку Вачу и попутчицу Валю"); Ну чем же мы, солдаты, виноваты... ("Солдатская"); На дистанции — четверка первачей ("На дистанции —четверка первачей") и т. д. Обращенность своих песен к широким массам понимал сам поэт. Об этом свидетельствуют строки его стихотворения "Я к вам пишу":

Спасибо вам, мои корреспонденты,
Все те, кому ответить я не смог, –
Рабочие, узбеки и студенты —
Все, кто писал мне письма — дай вам бог!
Сержанты, моряки, интеллигенты —
Простите, что не каждому в ответ.
Я вам пишу, мои корреспонденты
Ночами песни вот уж десять лет

Песни Высоцкого, написанные от лица персонажа, всегда социально или профессионально "паспортизованы"2. Если в тексте нет прямого указания на социальный статус героя, мы его легко определяем по разного рода речевым метам, рассыпанным в тексте. Персонажи многих его песен — рабочие, служащие, для именования которых обычно использовалось публицистическое клише "простой советский человек"3. Часто это люди, не владеющие в полном объеме нормами литературного языка, носители просторечия. Для создания их речевых портретов В. Высоцкий использует языковые средства разных уровней. Лексика: Мы говорим не штрмы, а ("Мы говорим не штормы, а шторма..."); На нашей пятой швейной фабрике / Такое вряд ли кто пошьет ("Диалог у телевизора"); Не сумлевайтесь, милые ("Товарищи ученые"). Морфология: Развяжите полотенцы, / Иноверы, изуверцы! ("Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное — невероятное" с Канатчиковой дачи"); Сержант поднимет — как человеков ("Милицейский протокол"); Товарищи из Госа-фильмо-фонда ("Агент 07"). Фонетика: Снились Дусины клеенки цвета беж / И нахальные шпиёнки в Бангладеш ("Инструкция перед поездкой за рубеж"); Дает доллр носильщику на лапу ("Агент 07"). Фразеология: Я ж по-ихнему ни слова, / Ни в дугу и ни в тую ("Инструкция перед поездкой за рубеж"). Синтаксис: Вместо, чтоб поесть, помыться, / уколоться и забыться... ("Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное — невероятное" с Канатчиковой дачи"); В дом заходишь, ("Что за дом притих..."); Настя желает в кино, как суббота ("Жертва телевидения"). Использование стилистически сниженной, жаргонной, даже арготической лексики — одна из ярких особенностей словоупотребления в поэзии В. Высоцкого. Ср.: А впереди шмонали уругвайца, / Который контрабанду провозил ("На таможне"); Бабьё с ума сходило / И даже мужики ("Агент 07"). В целом ряде песен стилистически окрашенная лексика составляет приблизительно треть от числа всех словоупотреблений (см., например, стихотворение "Лекция о международном положении"). Есть также стихи, "инструментованные" на формы субъективной оценки. Это представлено в так называемых блатных песнях. Например: Ах! Время — как махорочка. / Все тянешь, тянешь, Жорочка. / А помнишь — кепка-челочка / и кабаки до трех ("Из детства"). Социальная принадлежность героев обнаруживается и в своеобразии освоения ими иноязычной лексики4: ... клеенку с Бангладешту привезешь ("Инструкция перед поездкой за рубеж"); ... что, мол, не тот аффект ("Товарищи ученые") и т. п. Важно также отметить, что Высоцкий при создании речевого портрета нередко очень тонко фиксирует социально заданные особенности речевого поведения персонажа. Ср., например, фрагмент стихотворения "На таможне":

Но тут вступился за меня
Ответственный по группе.
Сказал он тихо, делово

Мол, вы не трогайте его,
Мол, кроме водки — ничего,
Проверенный товарищ

В ряде песен представлены традиционные национально-культурные (приближающиеся к ритуальным) модели поведения:

Как уехал ты — я в крик —
бабы прибежали:
— Ох, разлуку, — говорят,
— ей не перенесть.
Так скучала за тобой,
что меня держали,
Хоть причина не скучать
очень даже есть

("Письмо на сельхозвыставку")

Многие песни Высоцкого "ситуативны" по своей природе. Можно вывести типологию ситуаций и соответствующие им жанры, нашедшие отражение в его творчестве. Ср.: "Диалог у телевизора", «Письмо в редакцию телевизионной передачи "Очевидное-невероятное" с Канатчиковой дачи», "Лекция о международном положении, прочитанная осужденным на 15 суток за мелкое хулиганство своим товарищам по камере", "На таможне", "Инструкция перед поездкой за рубеж" и др. Отраженная коммуникативная ситуация "задает" правила поведения персонажам. Не случайно поэтому, что тексты так насыщены метакоммуникативными единицами, работающими на создание социально-психологического портрета:

Говорил, ломая руки,
Краснобай и баламут
Про бессилие науки
Перед тайною Бермуд.

("Письмо в редакцию...")

Потом у них была уха
И заливные потроха,
Потом поймали жениха
И долго били.
Потом пошли плясать в избе,
Потом дрались не по злобе
И все хорошее в себе
Доистребили.

("Смотрины")

Излюбленные речевые жанры, к которым В. Высоцкий неоднократно обращался в своем творчестве, — монолог и диалог. Естественно поэтому широкое включение поэтом в ткань своих произведений различных устно-речевых форм. Диалогичность, например, подчеркивается частым употреблением форм 2л., обращений: Считать по-нашему, мы выпили немного. / Не вру, ей-богу! Скажи, Серега! ("Милицейский протокол"). Многие синтаксические явления, встречающиеся в его стихах, типичны для устной речи. Ср.: Он на своей, на загородной вилле / Скрывался, чтоб его не подловили ("Агент 07") (повтор предлогов): Земле ей все едино: апатиты и навоз ("Товарищи ученые") (местоименное удвоение); В заповеднике, вот в каком / Жил да был козел — роги длинные ("В заповеднике, вот в каком — забыл...") (вставные структуры); И я пошел — попил, поел — / Не полегчало ("Смотрины") (бессоюзные конструкции).

Для текстов Высоцкого характерна тенденция к актуализации слоговой и морфемной членимости слова, функционирование в качестве самостоятельных единиц приставок. Так, одна из известных песен "Утренняя гимнастика" целиком построена на этом приеме. Ср. также: Он начал робко — с ноты "до". / Но не допел ее, не до..., Он знать хотел все от и до, / Но не добрался он, не до... ("Не до").

В текстах Высоцкого находит отражение одна из основных характеристик устной речи — тесная спаянность ее с ситуацией. Это проявляется в обилии дейктических единиц, свойственных устной речи: Ой, Вань, гляди, какие клоуны! ("Диалог у телевизора"); Вон он, змей, в окне маячит ("Письмо в редакцию..."), использовании типичных для разговорной речи номинаций: Ему же в Химки, а мне в Медведки ("Милицейский протокол"); Он там был купцом по шмуткам ("Письмо в редакцию...") и высокой степени имплицитности текста как синтаксической [А дальше — весело, еще кошмарней! Врубил четвертую — и на балкон! ("Жертва телевидения")], так и семантической, опирающейся на общий социальный опыт говорящих [И на поездки далеко, навек, бесповоротно... ("На таможне"); Ну а так как я бичую, / беспартийный, не еврей, / Я на лестницах ночую, / где тепло от батарей" ("Про речку Вачу...")].

Обращение В. Высоцкого к стихии устной народной речи создает совершенно особый эстетический строй его песен5. Главная их черта — принципи альная ориентированность на устную реализацию. Многие произведения В. Высоцкого не приспособлены к фиксации в письменной форме6, они не рассчитаны на нее вообще. В данном случае мы имеем дело с особым видом художественного творчества. (Конечно, нельзя утверждать, что В. Высоцкий впервые попытался сблизить язык с устно-разговорной речью. Стремление отразить стихию народного языка, обыденное массовое сознание, сделать их фактом литературы было свойственно многим русским писателям, начиная от Грибоедова и Пушкина, и они отражали эту стихию, создавая новые художественные формы, ориентированные, однако, на письменную форму речи.) В. Высоцкий писал свои песни прежде всего с расчетом на их исполнение(авторское), т. е. в первую очередь на звучание. Сейчас, когда стихи поэта опубликованы в печати, мы особенно остро ощущаем ограниченность возможностей письменной речи. Текст дает читателю лишь слабое, приблизительное представление о гигантском эмоциональном воздействии исполняемых им песен. Точно также бессмысленно пытаться в полном объеме воссоздать спектакли В. Мейерхольда или А. Таирова по их режиссерским экспликациям. Большинство точных характерологических речевых средств, создающих "многоголосый" строй его стихов, не передается на письме. И совершенно невозможно письменно отразить в полной мере палитру голосовых красок, которыми пользуется В. Высоцкий-исполнитель7. "Рутинность" нашей письменной традиции не позволяет слишком перегружать текст разного рода отклонениями от письменной литературной нормы. Интересно отметить, что даже, например, в книге Л. Георгиева о В. Высоцком название одного из стихотворений записано как "Мои похороны". В издании же стихов поэта под ред. Н. Крымовой это же название представлено орфограммой "Мои похорона", отражающей реальное произношение этого слова в городском просторечии. Речевые характерологические краски не всегда фиксировались и самим автором при записи текстов песен на бумаге. Об этом свидетельствуют сохранившиеся автографы В. Высоцкого, на которые и ориентировались в первую очередь текстологи поэта Н. Крымова, В. Абдулов, Г. Антимоний. Обычно в письменный текст попадают лишь отдельные факты городского просторечия, главным образом это лексика и фразеология, реже — некоторые случаи просторечной морфологии, фонетики, синтаксиса. Например: Он там был купцом по ("Письмо в редакцию..."); Есть вариант, что ихний вождь... ("Почему аборигены съели Кука"); Мне хоть чё! — хоть черта в ступе привези! ("Инструкция перед поездкой за рубеж").

Сопоставив тексты некоторых песен В. Высоцкого с их звучащими вариантами, мы получили следующие числовые результаты, отразившиеся в таблице (см. с. 102).

Таким образом, большинство фонетико-морфологических отклонений от литературной кодифицированной нормы, используемых В. Высоцким, можно обнаружить, лишь прослушивая магнитофонную запись. В письменный текст эти

Обращаясь к соответствующим нелитературным слоям народного языка, неизбежно обращаются и к тем речевым жанрам, в которых эти слои реализуются. Это в большинстве случаев различные типы разговорно-диалогических жанров; отсюда более или менее резкая диалогизация вторичных жанров, ослабление их монологической композиции, новое ощущение слушателя как партнера-собеседника, новые формы завершения целого и др. Где стиль, там и жанр" [9].

Соотношение просторечных морфолого-фонетических особенностей,

реально присутствующих в речи Высоцкого-исполнителя

и отраженных в письменных текстах песен

Название песни

Просторечные черты, отраженные в письменном тексте

Просторечные черты, отмеченные при исполнении

1. "Жертва телевидения"

30

2. "На дистанции — четверка первачей"

16

3. "Инструкция перед поездкой за рубеж"

4

64

4. "Товарищи ученые"

4

49

"Поездка в город"

2

29

6. "В заповеднике, вот в каком — забыл"

2

30

7. "Милицейский протокол"

3

75

8. "Агент 07"

4

40

9. "Почему аборигены съели Кука"

2

14

10. "На таможне"

46

11. "Письмо в редакцию телевизионной передачи..."

2

86

12. "Про речку Вачу..."

6

30

13. "Лекция о международном положении"

6

28

Проиллюстрируем наши наблюдение некоторыми примерами:

Текст песни (по кн. [10]

Реальное произнесение при исполнении песни

Там шпионки с крепким телом,
Ты их в дверь — они в окно!
Говори, что с этим делом
Мы покончили давно (с. 292).

Там шпи[iо]нки с крепким телом,
Ты их в дверь — они в окно!
[y]овори, что с [iен]Тим делом

Гляди, подвозют! Гляди, сажают!
Разбудит утром не петух, прокукарекав, —
Сержант подымет — как человеков (с. 172).

[y]ляди, подвозю[т'], [y]ляди, сажаю[т'].
Разбудит утром не петух — прокук[у]река[ψ], —
Сержант подыметь — как человеко[ψ].

Вот дантист-надомник Рудик.
У него приемник "Грюндиг", —
Он его ночами крутит,
Ловит, контра, ФРГ (с. 389).

Вон дантист-надомник Рудик.
У него приемник [y]рундик, —
Он его ночами крути[т'],
Лови[т'], контра, фээргэ.

черты устной городской речи попадают далеко не всегда, что значительно обедняет его художественное впечатление, а нередко приводит и к искажению смысла. Например, при исполнении песни " Н а таможне" В. Высоцкий не редуцирует конечное безударное о в слове стало: Как хорошо, что бдительнее стал[о]. / Таможня ищет ценный капитал. В письменном варианте песни эксплицируется иная форма — стала, оформление, однако иронический подтекст, заложенный в устном варианте, утрачивается: Как хорошо, что бдительнее стала / Таможня — ищет ценный капитал [10, с. 383].

Широкое употребление Высоцким просторечно-диалектных произносительных черт соотносимо с одним из наиболее распространенных приемов языковой игры в разговорной речи — приемом речевой маски. Однако если в данной речевой сфере этот прием рассматривается как балагурство (см. [4, с. 172]), т. е. использование иностилевых или иносистемных образований говорящим с целью рассмешить собеседников, создать непринужденную обстановку общения ("смех ради смеха"), то для Высоцкого рассматриваемый прием — способ решения целого комплекса художественно-эстетических и содержательных задач.

Использование Высоцким устно-речевых форм функционально нагружено. Представляется возможным выделить следующие основные функции отклонений от кодифицированной литературной нормы.

Характерологическая функция. Для создания социально-речевого портрета персонажа поэт использует различные речевые краски. Существенно отметить, что многие из них неперсонифицированы, т. е. одни и те же диалектно-просторечные черты кочуют из песни в песню, характеризуя разных героев. В то же время в речи одного персонажа могут присутствовать совершенно разные черты, несовместимые в речи реального человека8. Например, жена героя песни "Инструкция перед поездкой, за рубеж" одновременно "якает": Я с тобою развядусь и "окает": На кого ж ты нас п[о]кинул, Ник[о]лай!. Для создания более яркого комического эффекта Высоцкий нередко придумывает сам, "конструирует" некодифицированные звуковые варианты слов: И наша семья боль[ша]нством голосов... ("Поездка в город"); Будь он хоть [парал'ип'п'ит']... ("Письмо в редакцию..."); Метевоусловия не те ("На таможне") и др.

Существование в рамках одной песни несовместимых или невозможных для реального человека речевых черт нельзя, на наш взгляд, рассматривать как недостаток Высоцкого-исполнителя, так как данный прием вполне соответствует той художественно-эстетической концепции, которой придерживался поэт. В одном из выступлений, отвечая на вопрос о роли жизненного опыта в творчестве художника, В. Высоцкий сказал: "Какова роль жизненного опыта в художественном творчестве? Это только база. Чтобы творить, человек должен быть наделен фантазией. Он, конечно, творец и в том случае, если рифмует или пишет, основываясь только на фактах. Реализм такого рода был и есть. Но я больше за Свифта, понимаете? Я больше за Булгакова, за Гоголя" [12, с. 76]. Задача В. Высоцкого — создать не индивидуализированный, а обобщенный портрет своего соотечественника. Такое смешение разнородных речевых фактов возможно еще и потому, что характерной особенностью большинства произведений поэта является многоголосие (см. об этом ниже). Он стремится как можно плотнее "заселить" пространство песни голосами разных людей.

Нет сомнения в том, что Высоцкий черпал свои сюжеты, героев и их язык из жизни, в основном из сферы обиходно-бытовой. Однако эти реальные речевые факты художественно перерабатывались им, освящались его вдением мира. Созданные поэтом речевые образы, метафоры затем снова возвращались в нашу обыденную речь в виде афоризмов, "крылатых слов" и функционируют теперь в языке как одно из средств речевой экспрессии, образности, как прием речевой игры. Ср., например, такие крылатые выражения, широко распространенные в разговорной речи: "Жираф большой, ему видней" ("В желтой жаркой Африке..."); "Лечь бы на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать" ("Лечь на дно"); Нет, ребята, все не так, все не так, ребята"9 ("Моя цыганская"); "Не бось, говорю, не доллры" (Поездка в город") и т. п.

Экспрессивная функция. Устно-речевые факты, включенные в поэтический контекст, нередко служат у В. Высоцкого средством создания комического эф фекта. Такова, например, роль [y] и некоторых других фонетико-морфологических явлений в песнях "Утренняя гимнастика", "Почему аборигены съели Кука", "Про мангустов и змей" и др. Эти просторечные особенности не отражаются в письменных текстах, а появляются лишь в авторском исполнении, усиливая иронический подтекст песни. Ср. например:

— Змеи, змеи кру[y]ом, будь им пусто!
Человек в исступленьи кричал.
И позвал на подмо[y]у ман[y]уста,
Чтобы, значит, ман[y]уст выручал.

("Про мангустов и змей")

А дикари теперь заламывают руки,
Ломают копья, ломают луки.
Сож[y]ли и бросили дубинки из бамбука —

("Почему аборигены съели Кука")

Очень вырос [ψ] целом мир'е
[y]риппа вирус — три, четыре!
Ширится, расте[т'] заболевание.
Если хилый — сразу [ψ-y]роб!
Сохранить здоровье чтоб,
Применяйте, люди, об —
тирания.

("Утренняя гимнастика")

Особо следует выделить появление морфолого-фонетических некодифицированных вариантов в песнях В. Высоцкого, исполняемых им как бы от своего лица ("Мои похорона", "Баллада о гипсе", "Письмо Ване Бортнику из Парижа" и др.). В этих случаях отступления от литературной нормы не выполняют характерологической функции, они являются средством самоиронии. Эта черта проявляется даже в одном из самых трагических его стихотворений: Лучше я загуляю, запью, заторчу, / Все, что ночью кропаю, — в чаду растопчу ("Мне судьба — до последней черты, до креста..."). Такое ироническое самопринижение типично для разговорных текстов, ориентированных на языковую игру, шутку (см. об этом [4, с. 199]). Авторская самоирония песен Высоцкого усиливается, когда в шутливый по содержанию рассказ добавляются и сниженные произносительные краски:

Ох, надежна ты, гипса броня,
От того, кто намерен кусаться!
Лишь одно у[y]нета[и]т меня —
Что никак не мо[y]у почесаться.
Что вот лежу я на спине,
загипсованн[а]й.
Каж[н]ый член у мене —

По отдельности до исправности
Все будет в цельности и в сохранности.

("Баллада о гипсе")

Поэтическая функция10. В. этих пленок дает возможность проследить, как менялось произношение артиста под влиянием разных обстоятельств (места выступления, состава аудитории, собственного настроения, самочувствия и т. д.). Многие найденные им речевые краски варьировали от исполнения к исполнению. Ср., например: Кто уплетет /уплете[т'] его/яво без/бяз соли и без/бяз лука... ("Почему аборигены съели Кука"); Я на лестницах ночую, где/[y]де тепло от батарей ("Про речку Вачу...").

Представляется возможным в устном творчестве В. Высоцкого выделить "зоны свободного варьирования" некодифицированных форм и "зоны их жесткой заданности", т. е. условия, при которых реализуется единственно возможный в данном случае произносительный вариант. Это прежде всего варианты, заданные формой стиха. Часто употребление ненормативных дублетов обусловлено необходимостью сохранить точную рифму. Например: Развяжите полотенцы, / Иноверы, изуверцы! / Нам бермуторно на сер[цы] / И бермутно на душе ("Письмо в редакцию..."); Проводник в преддверьи пьянки / Извертелся на пуле. / Тоже и официа[нк'и], / А на первом полустан[к'и] Села женщина в ку[п'э] ("Про речку Вачу..."); — Расскажите, как идут, бога ради, а? / Телевидение тут вместе с ради[а] ("На дистанции — четверка первачей..."); Не вру, ей бо[y]а! / Скажи, Сере[y]а! ("Милицейский протокол"); Я пока здесь ещё, / ò] ("На таможне").

В качестве доказательства пристального внимания В. Высоцкого к устной форме стиха можно привести следующий пример. При исполнении песни "На таможне" артист сам конструирует некодифицированный вариант произношения слова метеоусловия с интервокальным вставным [в], маловероятный в реальной речи. Однако именно такое произношение необходимо было поэту для каламбурного обыгрывания внутренней рифмы:

На Шере-мс[т'ьвъ]

Ме[т'ьвъ]условия не те.

Некодифицированное произношение может быть оправдано аллитерацией. В приводимом ниже примере некодифицированное произнесение слова лучше и произношение [ч'] вместо [ш] в слове что "инструментовкой" стиха на ч:

Там у них пока [ч']то лу[ч': ]и бытово.
Так чтоб я не о[ч': и]бучил ничего.

("Инструкция перед поездкой за рубеж")

СОЦИАЛЬНО-РЕЧЕВАЯ ПОЛИФОНИЯ

"многоголосы", т. е. в них реально присутствуют разные собеседники, каждый со своими взглядами, представлениями о жизни, со своими речевыми навыками, со своим голосом. Иногда это многоголосие выражено впрямую, когда текст стихотворения строится как диалог ("Диалог у телевизора"), либо когда в повествование, ведущееся от одного лица, включаются реплики других персонажей: инструктора райкома, таможенника, жены, собутыльника, и т. п.: "Инструкция перед поездкой за рубеж", "На таможне". Но есть тексты, в письменном варианте представленные как монолог-рассказ ("Про речку Вачу...", "Почему аборигены съели Кука"). Лишь при прослушивании магнитофонной записи песни обнаруживается ее двухголосость. В песне реально присутствуют не один, а два рассказчика — персонаж и автор. Эту особенность многих своих произведений чувствовал сам Высоцкий, созна тельно добиваясь двуплановости восприятия при исполнении песен. Сошлемся на свидетельство болгарского исследователя Л. Георгиева, биографа и друга В. Высоцкого: «Комментируя шуточную песню "Переселение душ", он признался, что в каждой песне всегда хочется сказать о чем-то очень важном для него. Даже если сама форма требует веселого настроя, в глубине песни, вторым ее планом непременно должна быть серьезная мысль» [12, с. 106]. Критик Вл. Новиков, анализируя особенности поэтики В. Высоцкого, также обращает внимание на "двухголосое слово Высоцкого". Он пишет: "Мир у него, так сказать, двуобъясним. Смысл плюс смысл — такова формула его поэтики, формула всех и каждой его песни" [13].

В плане выражения смысловая двунаправленность представлена прежде всего с помощью звуковых средств. Так, в песне "про речку Вачу..." рассказ ведется от лица бича (основное изложение сюжета) и от лица автора. В партии бича обнаруживаются следующие звуковые характеристики: включение черт диалектно-просторечной фонетики ([y] вместо [г], сильноутрированное икающее произношение в окончаниях существительных (А на первом полустан[к'и]), мягкий согласный перед [э] в словах иноязычного происхождения (ку[п'э], ка[ψ 'э]), мягкий конечный [т] в глаголах 3 л. мн. ч. (и гуляю[т'] от рубля)]; изменение качества голоса (усиление хриплости, увеличение фонационной напряженности), более высокий регистр, нарушение заданного ритма строки за счет быстрого проговаривания без ударения слов в середине строки, что усиливает впечатление "разговорности": С ню (вшла неза)дча, Нту (злота бо)гче, Мжет (вăм онă кăк) клча. Для партии автора исполнитель "снимает" найденные речевые краски: отказ от диалектно-просторечных черт произношения, возврат к собственному голосовому тембру (за счет снижения регистра, уменьшения хриплости, ослабления фонационной напряженности). Аналогичный прием использован в песне "На таможне", отдельные строфы которой представляют собой авторские отступления, комментарий-обобщение по поводу происходящего. В тексте этот переход (помимо чисто голосовых признаков) ощущается изменением всего образного строя строф-вкраплений, изменением лексики, появлением метафор-обобщений, что рождает эффект несовпадения "ментального пространства" рассказчика и автора: И на поездки далеко, / Навек, бесповоротно, / Угодники идут легко, / Пророки неохотно; Лики, как товарищи, / Смотрят понимающе / С почерневших досок на меня.

Персонажное многоголосье нередко сочетается с многоголосьем цитатным, т. е. поэт сознательно вводит в речь героев элементы чужого стиля, образуя своего рода "цитатную перспективу". С одной стороны, это цитаты, составляющие общий национально-культурный фон, используемые нередко для создания комического эффекта: Вача — это речка с мелью / В глубине сибирских руд ("Про речку Вачу..."); Вот две строки, — я гений, прочь сомненья! / Даешь восторги, лавры и цветы: / "Я помню это чудное мгновенье, / Когда передо мной явилась ты" ("Посещение Музы").

Другая группа цитат представляет собой воспроизведение разного рода идеологизированных клише, журналистских штампов и пр. В подобных случаях не всегда легко обнаружить границы своего и чужого слова в тексте. Это особый случай латентной цитации. В речи персонажей включение цитат подобного типа служит характерологическим задачам, представляя социокультурное ментальное пространство героя:

Себя от надоевшей славы спрятав
В одном из их соединенных штатов

Жил-был — известный больше, чем Иуда,
Живое порожденье Голливуда —
Артист, шпиён, Джеймс Бонд, агент 07.

("Агент 07")


Распятья нам самим теперь нужны.
Они богатство нашего народа.
Хотя и пережиток старины.

("На таможне").

а вторят друг другу. Автор не выступает как гневный обличитель своих героев, он им сопереживает. Об этом свидетельствует, например, употребление в речи от автора местоимений мы, у нас, нам и т. п. (ср. "На таможне"). Спаянность образа автора песни с образом персонажа придает даже самым смешным песням особый пафос драматичности. Как справедливо отмечал М. Швыдкой, в поэзии Высоцкий смело сочетал быт с бытием.

СТЕРЕОТИПЫ МАССОВОГО ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ,

ИХ ВОСПРОИЗВЕДЕНИЕ И РАЗРУШЕНИЕ В ТВОРЧЕСТВЕ В. ВЫСОЦКОГО

форме, используя приемы комического, сумел вскрыть во многом ложный, идеологизированный характер массового сознания. Ср., например, стихотворение "Про глупцов", где "пальму первенства" в глупости оспаривают три великих глупца, стоящие у власти:

К синяку прижимая пятак,
Встрял второй: — Полно вам, загалдели!
Я способен все видеть не так,
Как оно существует на деле.
— Эх! Нашел чем хвалиться, простак! –
Недостатком всего поколенья...

Тема одурманеиности сознания, определенной болезненной искаженности его — одна из самых горьких в поэзии В. Высоцкого: Я лег на сгибе бытия, / На полдороге к бездне, / И вся история моя — / Вы огорчаться не должны, — / Врач стал еще любезней, — / Ведь вся история страны — / История болезни "История болезни"). Поэт точно ставит диагноз последнему периоду нашей отечественной истории: Грязью чавкая, жирной да ржавою, / Вязнут лошади по стремена, / Но влекут меня сонной державою, / Что раскисла, опухла от сна ("Песня о России"); И нас хотя расстрелы не косили, / Но жили мы, поднять не смея глаз. / Мы тоже дети страшных лет России — / 11. ("Я никогда не верил в миражи").

Идеология получает свое вербальное выражение в обобщенных формулах, лозунгах, разного рода пропагандистских штампах, публицистических трюизмах типа: Государство и т. п. Укажем некоторые особенности семантической и формальной организации предложений подобного типа12. Для пропозиций, лежащих в основе этих предло жений, типичны именные предикаты характеризующей семантики. Предикатам данного типа свойственна относительная независимость от времени. Их "... потенциальная атемпоральность проявляется в способности к употреблению в общих суждениях" [16]. Типичным образцом предикативного оформления рассматриваемого класса пропозиций является структурная схема Ni coop Ni при нулевой связке: наш рулевой. Человек человеку друг, товарищ и брат. Парадигмы подобных идеологизированных клише, построенных по модели "вечных истин", принципиально одночленны, что должно рождать эффект всевременности, незыблемости суждений13.

Для выражения данного типа пропозиций могут быть использованы не только именные, но и глагольные структурные схемы, в частности, Ni — Vf. Например: Мы придем к победе коммунистического труда! Данный контекст реализует значение "неотвратимого будущего". Назовем еще одну конкретную реализацию данной структурной схемы, где глагольный компонент — это спрягаемая форма глагола настоящего времени несовершенного вида: Дело Ленина живет и побеждает могут употребляться с лексическими показателями предельного раздвижения временнх границ: в веках, вечно, на все времена и т. д.

Важной характеристикой идеологизированных клише является то, что в позиции субъекта выступают имена, предполагающие или допускающие нереферентное прочтение (типа: народ, молодежь, все прогрессивное человечество 14. Своеобразный разрыв вербального и предметного мира(т. е. когда идеологизированному клише соответствует мнимый денотат) способствует мифологизации сознания15. На уровне обыденного, повседневного сознания происходит "подверстывание" реального мира под идеологические словесные формулы, мир мифический начинает восприниматься как мир реальный. С этим связан один из приемов комического у В. Высоцкого — обыгрывание абсурдного идеологизированного смещения причинно-следственных связей: Кстати, вашего соседа забирают, негодяя, / Потому что он на Берию похож ("Слухи"); Это их худые черти / Бермутят воду во пруду, / / В восемнадцатом году! ("Письмо в редакцию..."). Интересно отметить, что такие "суждения" не являются лишь выдумкой поэта. В записях устной речи носителей просторечия мы также встречались с подобными легендами. Так, старые ткачихи "Трехгорки", рассказывая о войне, вспомнили об американских консервах, которые присылали нам союзники в качестве "гуманитарной помощи". По мнению этих женщин, "те, кто консервы кушали ".

Один из художественных приемов Высоцкого — деидеологизация общественно-политической фразеологии. Герои его песен буквально напичканы "общественными идиотизмами": Я у экрана, мне дом — не квартира, / Я всею скорбью скорблю мировою. / Грудью дышу я всем воздухом мира ("Жертва телевидения"); До свиданья, план мой встречный, перевыполненный мной! "Инструкция перед поездкой за рубеж") и др. Заставляя задуматься над реальным содержанием идеологических формул. Высоцкий через смех освобождает слушателей (читателей) от гипноза и определенной "комфортности" идеологии16.

Для многих песен Высоцкого характерно соединение "идеологизированного стиля" с резко сниженными, жаргонными единицами по приему стилистического контраста. Это один из приемов создания комического. Ср.:

Взвился бывший алкоголик,
Матерщинник и крамольник:
"Надо выпить треугольник:
"
Разошелся — так и сыпет.
"Треугольник будет выпит!
Будь он параллелепипед,
Будь он круг, едрёна вошь!"

"Письмо в редакцию...").

Включая общественно-политические стереотипы, расхожие идеологизированные истины в несвойственные им бытовые, подчас сниженные ситуации, Высоцкий иронизирует над политизированностью нашего обыденного сознания. Ср. шутливое перефразирование и цитацию одной из основных социалистических заповедей: Кто не работает, тот не ест:

Сосед орет, что он — народ,
Что основной закон блюдет,
кто не ест, тот и не пьет, —
И выпил, кстати.
Все сразу повскакали с мест...
Но тут малец с поправкой влез:
"Кто не работает не ест, —
Ты спутал, батя!".

("Смотрины").

своих поступков:

Теперь дозвольте пару слов без протокола.
Чему нас учат семья и школа?
Что жизнь сама таких накажет строго!
— скажи, Серега!
Вот он проснется утром — он, конечно, скажет:
Пусть жизнь осудит, пусть жизнь накажет!
Так отпустите — вам же легче будет!

("Милицейский протокол"

Во многих так называемых "шуточных" песнях комизм строится на несовпадении тезауруса, прагматикона персонажа и системы мотиваций, характерных для общественно-политической сферы. Один из ярких примеров подобного рода — "Лекция о международном положении...". Отмеченные явления типичны и для нашей современной политизированной жизни. Они часто встречаются в городской устной речи. Приведем несколько примеров, когда события современной общественно-политической жизни, экономические проблемы общества рассматриваются говорящими сквозь призму собственных психологических установок17. (Разговор в продовольственном магазине. Участники разговора: С. — пожилая женщина, П. — продавщица, Б., А. — женщины-покупательницы) Б. (к П.) — Что-то молока-то нет? П. (пожимает плечами: "не знаю") Коровы еще не отелились / / Б. Что-то все у нас перестало телиться / нестись / все куда-то делось // С. (вступая в разговор) Так люди митингують / и коровы тоже митингують // А. (шутливо) Ты что это бабка тут агитироваешь? С. Я не аги тироваю/ я грю молока нет / потому шо у коров забастовка // П. Вот говорить в застое плохо было / в застое всё было //. (Две пожилые женщины А. и Б. и мужчина М. стоят в очереди в магазине "Кулинария") А. Вот все Сталина ругают / а при нем всё было / и икра / и балыки / лежали / крабов полно было // М. Да / всё было // А. Ветчина разве такая как щас? Она сочная была / вкусная // А щас сухая / прям как эта... Б. (с раздражением) Слюни-то подберите! Шо толку-то вспоминать? Воспоминаниями что ль сыты будете? А. Хоть вспомнить / и то хорошо / /.

Какие стереотипы массового сознания нашли отражение в песнях В. Высоцкого? Назовем некоторые, наиболее типичные из них. Они интересны не только в аспекте анализа творчества Высоцкого. Особого внимания заслуживает рассмотрение стереотипов массового обыденного сознания, вскрытых и художественно осмысленных поэтом, через призму современной устной речи18.

"своего" и "чужого" ,чуждого,враждебного в оппозиции "свое"/"чужое". Показательна в этом плане песня "Инструкция перед поездкой за рубеж". Герой песни, прочно усвоивший истину "Кто не с нами — тот против нас", получив "накачку" от "доки"-инструктора райкома, испытывает страх перед необходимостью столкнуться с чужим, враждебным ему миром: Я ж по-ихнему ни слова / Ни в дугу и ни в тую! / Молот мне — так я любого / В своего перекую; Там у них другие мерки, / Не поймешь — съедят живьем... / И всё снились мне венгерки / С бородами и с ружьем. В. Высоцкий гротескно подчеркивает неадекватность "личностных и познавательных конструктов" своего персонажа, выражающуюся вне расчлененности восприятия чужого мира: Популярно объясняют для невежд: / Я к болгарам уезжаю в Будапешт; Ох, я в Венгрии на рынок похожу, / На на румынок погляжу!

Сфера "своего" и "чужого" обычно маркируется оценочно, соответственно: плюс — минус, выше — ниже. В качестве примеров конкретного проявления этой оппозиции можно. назвать стереотипы "имперского мышления" или стереотипы, выражающие милитаризованный характер сознания. Ср. у Высоцкого: Я уснул, обняв супругу, / Дусю нежную мою. / Снилось мне, что я кольчугу, / Щит и меч себе кую ("Инструкция перед поездкой за рубеж"). Многочисленные примеры проявления этих стереотипов хорошо знакомы каждому и широко отражаются в устной речи. Приведем лишь один фрагмент разговора на стоянке маршрутного такси. Рассуждает пожилая женщина: Оборонные заводы вон позакрывали / а как война будет / так и воевать нечем // А война обязательно будет!... Да и воевать некому буит // Вон в марте—апреле есть нечего буит / они нас голыми руками / всех в мешок засунут // Вот немцы-то и нападут //.

Можно искать исторические, национальные, социальные причины милитаризованности нашего обыденного сознания. Для нас же важно, какие речевые средства "обслуживают" данный стереотип. Показательно, что до сих пор широко употребительна в бытовой речи лексика эпохи революции, гражданской и Отечественной войн, времен сталинских репрессий: и т. п. В стихах и песнях В. Высоцкого нашла свое отражение эта особенность речевого мышления советского человека: Но на происки и бредни / Сети есть у нас и бредни, / Не испортют нам обедни / Злые происки врагов! ("Письмо в редакцию..."); Он его ночами крутит, / Ловит, контра, ФРГ ("Письмо в редакцию..."); Я тыкался в спины, блуждал по ногам, / Шел грудью к плащам и рубахам. / Чтоб список вещей не достался врагам, / ("Поездка в город"). Язык повседневной устной городской коммуникации чрезвычайно насыщен единицами подобного типа. Ср.: (Из разговоров в очереди за сигаретами во время "табачного кризиса" в Москве) Что за цель такая? Я не пойму что за цель? Вредительство полное!; (Из рассуждений пожилой женщины, стоящей в очереди) Вот сейчас кричат / зачем делали революцию / зачем раскулачивали! Кто кричит? Вот сынки / внуки / правнуки восстали / и кричат // Раньше красные белые // Вот вам пожалуйста //.

Другой, не менее распространенный стереотип массового обыденного сознания — ложное понимание идеи социального равенства. Он получил отражение в таких произведениях В. Высоцкого, как "Он мне не друг и не родственник", "Смотрины", "Мой сосед". В качестве примеров современной устной речи можно привести дебаты в парламентах по поводу частной собственности, кооперативов. Ср., например, такие фрагменты уличных разговоров. А. (увидев очередь за чебуреками) Травитесь / травитесь товарищи / чебуреками кооперативными!; (Из разговора двух женщин на остановке маршрутного такси) А. Горбачев кого разорил / а кому дал заработать // Вон у нас сосед / за три года и машину / и дачу купил / и всю квартиру обставил // Б. Да / торгаши теперь наживаются //А тут после института / сто двадцать / сто тридцать рублей получают // Вот как мой племянник //; А. (увидев в витрине бутылку виски за 100 рублей) Кто же это покупает? Б. Кто деньги лопатой гребут / те и покупают//.

Мифологизированное представление о бесполезности интеллигенциии противопоставленности ее интересов интересам других социальных групп представлено в песне "Товарищи ученые": Товарищи ученые! Доценты с кандидатами! / Замучились вы с иксами, запутались в нулях! / Сидите, разлагаете молекулы на атомы, / Забыв, что разлагается картофель на полях.

"социально чуждым" ярко проявилось в ряде выступлений на съездах народных депутатов. Достаточно вспомнить реплику одного из'выступавших, рабочего—шахтера, которого возмутил тот факт, что некоторые депутаты (экономисты, историки, юристы) приняли слишком активное участие в прениях. Считая, что они "превратили съезд в говорильню", этот депутат сказал: А вы попробуйте покидать лопатой уголек, товарищи академики!

Представление о несоизмеримости своих личных дел и проблем и интересов государственных, которые обсуждаются и решаются где-то "наверху", типично для массового обыденного сознания. Ср., например, характерный для устной речи микродиалог: А. Ну как дела? Б. Да какие у нас дела? Это у правительства дела. Ср. также у Высоцкого: Свой интерес мы побоку, ребята. / На кой нам свой, и что нам делать с ним? ("Мы бдительны").

Ощущение своей мизерности, ничтожности в масштабе огромного тоталитарного государства тесно связано с другой особенностью советского мента литета — презумпцией виновности. (Ср. "Был бы человек — дело найдется"). Чувство вины перед любыми официальными инстанциями, страх быть уличенным в чем-либо свойственны многим персонажам песен В. Высоцкого:

Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,
Разденут — стыд и срам — при всех святых,
— фигу,
Крест на ноге — и кликнут понятых!

("На таможне")

Фатальное ожидание неприятности в любой официальной ситуации — одна из основных психологических установок, определяющая ряд особенностей речевого поведения говорящего в условиях устной городской коммуникации. Так, наиболее распространенную тему разговоров в очереди условно можно было бы выразить формулой: "товар обязательно должен закончиться на мне". Ср.: (В очереди в магазине "Кулинария") А. Боюсь шницелей нам не хватит // Б. Ну что же делать / постоим / да и пойдем //; (В булочной) А. Это за чем очередь? Б. За тортами вафельными // В. Что-то помногу берут / нам наверно не хватит // Б. Да там много еще / я смотрела //В. Вот на нас и закончится //; (Очередь за кофемолками в магазине электротоваров) А. (беспокоится, что может слишком долго простоять в очереди) Мне токо надо к двум быть дома! Б. Ну до двух вы дома будете // Через час / тут никаких кофемолок не будет / даже раньше //. Характерно, что данная коммуникативная ситуация также получила отражение в творчестве В. Высоцкого (см. песню "Мы в очереди первые стояли").

Как уже отмечалось выше, Высоцкий не просто вскрывал ментальные стереотипы, показывая нам, какие мы есть, но и "взрывал" эти стереотипы, разрушал их. В отношении Высоцкого к своим героям ясно прослеживаются традиции смеховой народной культуры, амбивалентная природа смеха [18], т. е. его смех не только и не столько обличающий, но и возрождающий. Связь художественных приемов Высоцкого с национальными смеховыми традициями особенно ярко обнаружилась в последнее время. Та же фольклорная речевая стихия, столь ярко проявившаяся в творчестве поэта, прорывается в получивших широкую популярность народных митингах-гуляньях19— их ярко выраженный личностный характер (в отличие от безадресных официальных лозунгов).

В заключение следует отметить, что произведения В. Высоцкого, являясь, безусловно, прежде всего фактом нашей литературы, нашей культуры в целом, представляют большой интерес для специальных научных разысканий (лингвистических, социологических, психологических и т. д.). Владимир Высоцкий создавал не индивидуализированные, а обобщенные социальные портреты, впервые обнаружив реальную, а не идеологизированную структурированность нашего общества. В его произведениях, взрывавших штампы официальной идеологии, щедро выплеснулось наше национальное сознание и самосознание.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

  1. Русская разговорная речь. М., 1973.
  2. Русская разговорная речь. Тексты. М., 1978.
  3. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М., 1981.
  4. Русская разговорная речь. Фонетика. Морфология. Лексика. Жест. М., 1983.
  5. Городское просторечие. Проблемы изучения. М., 1984.
  6. Разновидности городской устной речи. М., 1988.
  7. Социология экономической жизни. Новосибирск, 1991. С. 9.
  8. Журавлев А. Ф. Иноязычные заимствования в русском просторечии: Фонетика, морфология, лексическая семантика // Городское просторечие: Проблемы изучения. М., 1984.
  9. Бахтин М. — 244.
  10. Высоцкий В. Избранное. М., 1988. С. 501.
  11. Борунова С. Н. Фрагмент орфоэпического портрета Ивана Михайловича Москвина // Русское сценическое произношение. М., 1986.
  12. Владимир Высоцкий знакомый и незнакомый. М., 1989. С. 76.
  13. Новиков Вл. Живой // Октябрь. 1988. № 1. С. 195.
  14. Искандер Ф. •/ Огонек. 1990. № 11.
  15. Seriot P. Analyse du discours politique soviétique. — dans Cultures et Sociétés de l'Est, 2. P., 1985.
  16. Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Семантические типы предикатов. М., 1982. С. 14.
  17. çon A. Présent soviétique et passé russe. Yiwre de poche, 1980.
  18. Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М., 1990.

Вопросы языкознания. — 1993. — № 1. — С. 97 — 113

1 Устная городская речь неоднородна. Она включает в себя несколько разновидностей: устная речь в пределах литературного языка (кодифицированный литературный язык и разговорная речь), городское просторечие коренных жителей, речь некоренного населения с реликтами родных диалектов. Мы опираемся на понимание разговорной речи и городского просторечия, которое нашло отражение в серии коллективных монографий: [1 — 6].

2 Наиболее ярко социальная маркированность героев проявляется в текстах песен так называемых "шутливых", "юмористических", написанных от лица разных персонажей. В этих песнях действуют и говорят представители почти всех слоев городского населения, являя богатую речевую палитру современного города

3 Следует отметить, что до недавнего времени официальное представление о социальной структуре нашего общества отражало не объективное положение вещей, а определенные идеологические установки в соответствии с формулой "два класса и один слой" (ср. идеологизированные клише типа: весь советский народ, все как один, народ и партия едины). "Описав всю совокупность социальных слоев, можно получить картину социальной стратификации советского общества, позволяющую, наконец, узнать, из кого оно состоит, каковы "социальные портреты" входящих в его состав социальных групп" [7].

4 Об особенностях употребления носителями просторечи иноязычных слов см. [8].

5 "Всякое расширение литературного языка за счет нелитературных слов народного языка неизбежно связано с проникновением во все жанры литературного языка (литературные, научные, публицистические, разговорные и др.) в большей или меньшей степени и новых жанровых приемов построения речевого целого, его завершения, учета слушателя или партнера и т. п., что приводит к более или менее существенной перестройке и обновленияю речевых жанров.

6 О том, с какими сложностями пришлось столкнуться публикаторам стихов В. Высоцкого, см. в [10]. К началу работы над темой данная книга являлась наиболее полным и добросовестным отечественным изданием песенного наследия Высоцкого.

7 Это обстоятельство еще раз подтверждает тесную связь его произведений с устной речью. Возрастание роли невербальных средств (интонационных, жесто-мимических) при передаче информации — одна из наиболее ярких особенностей некодифицированных сфер устной речи, оказывающая существенное влияние на их формальную, грамматическую организацию (см. [1, 4]).

8 "диалектной истине" на сцене поднимается в статье [11].

9 В одном из интервью кинорежиссер Алексей Герман говорил о той роли, которую играло поэтическое слово Высоцкого в самые трудные минуты его жизни: «Чем больше льстили в глаза по телевизору, чем больше фарисействовало искусство, тем громче звучал голос Высоцкого. Помните? "Нет, ребята, все не так, все не так, ребята".,. Он был как противоядие от всякой фальши, и слушать его было — как надышаться кислородом» [12, с. 131].

10 Поэтическая функция средств устной речи реализуется в тех случаях, когда они используются Высоцким как средство создания поэтической формы.

11 В последние годы, стремясь осмыслить, что же с нами произошло, писатели и публицисты высказывают сходные мысли почти в тех же выражениях, что и В. Высоцкий 10—15 лет назад; ср., например, слова Ф. Искандера: "При всей цепенящей глупости правления Брежнева, а точнее, сами грандиозные размеры этой глупости создавали своеобразный психологический эффект нашего отвлечения от себя и даже тайного самодовольства. Народ смотрел на Брежнева и чувствовал себя умнее своего правителя. Это создавало некоторое единство народа и интеллигенции. Интеллигенция научила народ утешаться политическим анекдотом, а народ научил интеллигенцию пить не закусывая" [14, с. 11].

12 Специально вопросам семантико-синтаксической организации советского политического дискурса посвящена книга французского исследователя И. Серьо [15].

13 "вечности" провозглашаемых истин в шутливом лозунге "застойных" времен: Да здравствует советский народ вечный строитель коммунизма! (пример подсказан авторам З. С. Паперным).

План закон, выполнить его долг, перевыполнить честь.

14 Ср., например, иронические замечания, содержащиеся в одном из популярных, неоднократно звучавших с экрана телевизора и в концертах монологов Мих. Задорнова по поводу неопределенности, размытости смыслового содержания пропагандистских штампов вроде: все прогрессивное человечество, закрома Родины и пр.

15 "Новояз советской поры в работе французского ученого А. Безансона получил название "langue de bois" (деревянный язык). Этот искусственно созданный язык противопоставляется языку естественного общения ("langue humaine"). "Langue de bois", по Безансону, — это галлюцинация,мираж. Слова этого языка создают некий искусственный, сюрреальный мир (surréalite), который имеет лишь вербальное существование [17].

16 "Идеология держалась не только на страхе и ожидании грядущего чуда. Она создала для человека немало тлетворных, но приятных удобств. Она освободила человека от нелегкого труда думать самому и самому оценивать окружающую жизнь" [14, с. 10].

17 Здесь и далее приводятся записи городских микродиалогов, отражающие события 1990' — первой половины 1991 года — времени написания статьи.

18 Ограниченный объем статьи не дает возможности подробнее проанализировать ментальные стереотипы, наиболее типичные для нашего общества, и характерное для них языковое воплощение.

19 Попытка анализа в этно-культурологическом аспекте новых лозунгов последнего времени была предпринята в статье "Гулянья на Манежной", опубликованной в "Независимой газете" (11 апр. 1991 г.