Крылов А. Е.: Песня "Через десять лет" - трудный случай текстологии

ПЕСНЯ «ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ»:

ТРУДНЫЙ СЛУЧАЙ ТЕКСТОЛОГИИ

В изданиях Высоцкого, подготовленных нами, текст этой песни всегда печатался в ранней редакции, соответствующей трём самым ранним из известных фонограмм. Первая из них принадлежит знакомому автора некоему А. Степаняну. От опубликованного текста мы и будем отталкиваться, пронумеровав строфы от 1 до 21:

ЧЕРЕЗ ДЕСЯТЬ ЛЕТ

1. Ещё бы — не бояться мне полётов,
Когда начальник мой, Е. Б. Изотов,
Жалея вроде, колет как игла:
«Эх, — говорит, — бедняга!
У них и то в Чикаго
Три дня назад авария была!..»

2. Хотя бы сплюнул: всё же люди — братья,
И мы вдвоём и не под кумачом, —
Но знает, чёрт, и так для предприятья
Я — хоть куда, хоть как и хоть на чём!

3. Мне не страшно: я навеселе, —
Чтоб по трапу пройти не моргнув,
Тренируюсь, уже на земле
Туго-натуго пояс стянув.

4. Но, слава богу, я не вылетаю —

Ещё с одним таким же — побратим, —
Мы пьём седьмую за день
За то, что все мы сядем,
И может быть — туда, куда летим.

5. Пусть в ресторане не дают на вынос,
Там радио молчит — там благодать, —
Вбежит швейцар и рявкнет: «Кто на Вильнюс!..
Спокойно продолжайте выпивать!»

6. Мне летать — острый нож и петля:
Ни поесть, ни распить, ни курнуть,
И ещё — безопасности для —
Должен я сам себя пристегнуть!

7. У автомата — в нём ума палата —
Стою я, улыбаюсь глуповато:
Такое мне ответил автомат!..
Невероятно, — в Ейске —
Почти по-европейски:
Свобода слова, — если это мат.

8. Мой умный друг к полудню стал ломаться —

Он гнул винты у «ИЛа-18»
И требовал немедля парашют.

9. Я приятеля стал вразумлять:
«Паша, Пашенька, Паша, Пашут!
Если нам по чуть-чуть добавлять,
Так на кой тебе шут парашют!..»

10. Он пояснил — такие врать не станут:
Летел он раз, ремнями не затянут,
Вдруг — взрыв! Но он был к этому готов:
И тут нашёл лазейку —
Расправил телогрейку
И приземлился в клумбу от цветов...

11. Мы от его рассказа обалдели!
А здесь всё переносят — и не зря —
Все рейсы за последние недели
На завтра — тридцать третье декабря.

12. Я напрасно верчусь на пупе,
Я напрасно волнуюсь вообще:
Если в воздухе будет ЧП —

13. Но, смутно беспокойство ощущая,
Припоминаю: вышел без плаща я, —
Ну что ж ты натворила, Кать, а Кать!
Вот только две соседки —
С едой всучили сетки,
А сетки воздух будут пропускать...

14. Мой вылет объявили, что ли? Я бы
Не встал — теперь меня не подымай!
Я слышу: «Пассажиры за ноябрь!
Ваш вылет переносится на май!»

15. Зря я дёргаюсь: Ейск не Бейрут, —
Пассажиры спокойней ягнят,
Террористов на рейс не берут,
Неполадки к весне устранят.

16. Считайте меня полным идиотом,
Но я б и там летал Аэрофлотом:
У них — гуд бай — и в небо, хошь не хошь.
А здесь — сиди и грейся:
Всегда задержка рейса, —

17. Мы взяли пунш и кожу индюка — бр-р!
Снуём теперь до ветру в темноту:
Удобства — во дворе, хотя — декабрь,
И Новый год — летит себе на «ТУ».

18. Друг мой честью клянётся спьяна,
Что он всех, если надо, сместит.
«Как же так, — говорит, — вся страна
Никогда никуда не летит!..»

19. ... А в это время гдей-то в Красноярске,
На кафеле рассевшись по-татарски,
О промедленье вовсе не скорбя,
Проводит сутки третьи
С шампанским в туалете
Сам Новый год — и пьёт сам за себя!

20. Помешивая воблою в бокале,
Чтоб вышел газ — от газа он блюёт, —
Сидит себе на аэровокзале
И ждёт, когда наступит новый год.

21. Но в Хабаровске рейс отменён —
—
Потому-то и новых времён
В нашем городе не настаёт!

Необходимость публикации именно этой редакции стихотворения была продиктована не тем, что запись считалась эталонной, а только лишь бедностью имевшейся информации относительно дальнейших изменений текста. В действительности же, как и в большинстве случаев, текст стихотворения подвергся в дальнейшем авторскому сокращению и, соответственно, доработке. Попытаемся проследить его эволюцию.

Оговоримся сразу: на сегодняшний день по-прежнему нет фонограммы авторского исполнения, которое соответствовало бы стабильному авторскому варианту. Однако вновь найденная магнитофонная запись песни позволяет установить последнюю авторскую волю относительно большинства строк произведения и, таким образом, попытаться со значительной долей вероятности реконструировать окончательный текст.

Всего в нашем распоряжении имеется семь авторских исполнений песни, а также три её озвученных фрагмента или «наброска».

Сначала на них и остановимся. Впервые фрагмент будущей песни под названием «Через десять лет всё так же» появляется на концерте в Канаде 12 апреля 1979 года. Там автор говорит, что «начал писать новую песню», поёт две строфы и пересказывает финал:

«Ну, он там сел в Красноярске, Новый год, и не пришёл в Москву, <то есть> пришёл с опозданием на три дня. И последние будут строчки этой песни:

Но слышу: “Пассажиры за ноябрь!
Ваш вылет переносится на май”».

(Эта запись широко известна и тоже издана [1].)

Примерно в то же время, в конце месяца, те же две строфы (4 и 17) с теми же вариантами Высоцкий поёт в качестве эпиграфа к песне «Москва — Одесса» на одном из концертов в Ижевске.

В июле того же года во время застолья под Учкудуком Высоцкий поёт ещё один текст этого сочинения (промежуточный между рукописной и так называемой «полной» редакциями), состоящий уже из шести строф в таком порядке: 1, 2а, 3б, 4, 17, 12. Причём, естественно, все — в тех вариантах, которые далеки от опубликованного, а строфы 2 и 3 пока и вовсе не те, что стали в дальнейшем известными, — но обе они с вариациями есть в черновой рукописи [2].

В фонограмме они выглядели так:

Я тут же побежал сдавать билеты,
А мне: «Лети! Ни пуха ни пера!
Ты шутишь, что ли, парень, — скоро лето,
И родине нужны бульдозера!»
В ожиданьи уставший народ,
Успокойся и землю не рой!

Всех накормят зернистой икрой.

Учкудукский текст, как уже было сказано, заканчивался намерением героя воспользоваться китайским плащом (строфа 12) и явно не соответствовал декларированному в Торонто финалу, что говорит об изменившемся за три месяца замысле. Зато из этого исполнения слушатель дополнительно узнавал цель полёта и профессию героя: снабженец, а по-советски — «толкач», командированный из Ейска в Москву добывать технику или, скорее, следить за её своевременной отгрузкой.

Только примерно к осени 1979-го текст песни стал похож на тот, который публикуется, — 21 строфа, но теперь уже с довольно пессимистическим окончанием:

... Потому-то и новых времён
В нашем городе не настаёт!

Надо заметить, что у Степаняна (первая фонограмма) песня была спета по беловому автографу, который, следовательно, появился уже после июльской поездки в Учкудук. После этого ещё дважды, как уже было сказано, она записана в «полном» виде: дома у В. И. Туманова [3] и при публичном исполнении — на концерте в Тбилиси (октябрь, институт «Кавгипротранс»). Излишне говорить, что все фонограммы фиксируют всё новые и новые варианты текста.

Работа по его сокращению началась уже после тбилисских гастролей. В Париже, в гостях у М. Шемякина, Высоцкий записывает первую короткую редакцию [4]. Пока это механическое сокращение: текст лишился строф 11–13, 15, 17–21.

Таким образом, конец песни вновь стал «оптимистическим», хотя скорее его можно назвать ироническо-оптимистическим:

... Хоть день, а всё же лишний проживёшь!

И снова — проба на отечественной публике: на этот раз на концерте для сотрудников ВНИИАМ (конец ноября — начало декабря) [5]. Состав куплетов — почти тот же (кроме сокращённых в прошлый раз, отсутствует лишь строфа 9, где собрат героя по несчастью назван по имени — Паша). Кроме того, уточнены отдельные строки. Но уже 12 декабря в издательстве «Прогресс» Высоцкий поёт новую редакцию — ещё более короткую.

В ней убраны остававшиеся строфы про побратима Пашку — 4 и 8. К тому времени начало строфы 10 было уже изменено: Друг объяснил вместо Он объяснил. При новом сокращении — друг стал восприниматься как некое лицо, в аэропорту не присутствующее.

Но одновременно с этими удалена и строфа 3. Зато в текст возвращаются строфы 12 и 13 — о китайском плаще. Но их автор уже успел подзабыть и, видимо, поэтому путает слова, вовсе сбивается и не допевает до конца: «А, забыл, чёрт побери, — новая песня...» Заканчивает он пение всё той же финальной строфой (16), содержащей надежду на лишний прожитый день.

Однако, трудность определения окончательной редакции заключена в том, что следующее записанное исполнение песни (оно же и последнее из известных) — в курчатовском институте (ИАЭ) — вновь содержит иной состав, резко отличающийся от предыдущего. В нём присутствуют пропущенные, было, строфы 3 и 8, но сокращены новые: 6 и 10. А вместо вновь убранных строф 12 и 13 — снова звучит строфа 14. Несколько изменился и порядок центральных строф: 8, 7, 5.

Сразу отметим, что стремление к традиционному для Высоцкого сознательному сокращению текста [6] — очевидно. Значит, из всех семи фонограмм ближе всего к окончательной авторской редакции — две последних, самых коротких, и опираться в определении основного (на сегодня) текста мы должны на одну из них. На какую?

по смыслу и сюжету.

1) строфы 17–21 (вся сюжетная линия, связанная с одушевлённым Новым годом) убраны ещё при первом сокращении и вновь не восстанавливались;

2) тогда же окончательно удалены строфы 11 (ещё один элемент сказки — «тридцать третье декабря») и 15 (остатки сюжета о террористах);

3) финал последней редакции тоже очевиден: заключительной в четырёх последних фонограммах являлась строфа 16;

4) строфа 9 стабильно отсутствует в трёх поздних исполнениях;

5) в двух из них (самых последних) также отсутствует строфа 4;

6) во всех редакциях сохранялись строфы 1, 2, 5, 7;

7) строфа 7 в двух последних фонограммах расположена перед строфой 5.

Следовательно, остаётся неясным присутствие / отсутствие в тексте строф 3, 6, 8, 10 и 14. К тому же, не совсем понятен порядок некоторых из них.

Если мы исключим из рассмотрения ошибочное (со сбоем) исполнение в издательстве «Прогресс», то в поисках основного текста должны будем опереться на самую последнюю фонограмму в ИАЭ.

Действительно, казалось бы:

1) строфы 12 и 13 «восстановлены» (и позже вновь убраны) только в ошибочной фонограмме;

2) строфы 3, 8 и 14 выпущены также лишь в той же ошибочной фонограмме;

Однако, в последней записи как раз текст выглядит во многом менее логичным, чем в других; он выбивается из обычной в таких случаях логической цепочки на пути к совершенству (с точки зрения автора). Например, в строфе, имеющей номер 8, на лётном поле появляется «как чёрт из бутылки» (пользуясь выражением самого Высоцкого) «мой верный друг», который тут же начинает ломать государственное имущество. Да к тому же оставшиеся в сохранности восемь строф (из двадцати одной) выглядят очень куце.

То есть, если взглянуть на ситуацию в целом, то создаётся такое впечатление, что автор запутался в собственных сокращениях и перестановках и потому отложил доделку песни на потом, — да так больше, как мы знаем, и не вернулся к ней. Именно это, последнее (из известных), исполнение мы склонны рассматривать как тупиковое, то есть достаточно случайное на общем фоне.

Помните, на концерте в Торонто Высоцкий спел отрывок из песни, кратко пересказал дальнейшее развитие событий и прочитал две последние строки песни? То же и в Учкудуке: он «показал» (слово Высоцкого) песню — хоть не готовую, но с законченным финалом.

Так вот, присмотримся повнимательнее к «ошибочному» исполнению песни (со сбоем) и применим наши знания о стремлении автора не просто показать фрагмент, а всё же донести до слушателя — чем закончилась история. Тогда мы вполне сможем предположить, что Высоцкий на концерте в издательстве «Прогресс», не допев до конца строфу 13, сразу перешёл к финалу, пропустив ещё какой-то фрагмент текста. В нашем случае этим пропущенным фрагментом оказывается строфа под номером 14, — которая отсутствует только на данной фонограмме. Значит, при следующем (последнем из известных) исполнении песни она была не восстановлена, а просто исполнялась в соответствии с не менявшимся авторским замыслом.

Приведём этот вариант сокращённой редакции, вставив в него не произнесённый из-за сбоя текст по предыдущему исполнению и заново пронумеровав строфы [7]:

«курчатовского», варианта, этот — вполне логичен и не содержит в себе каких бы то ни было смысловых противоречий. Исключение строфы 8, содержащей последнюю «фантастическую» деталь («гнул винты у “ИЛа-18”») перевело сюжет песни в реальную плоскость. Местоимения мы и нам в четвёртой строфе воспринимаются в новом контексте как относящиеся не к герою с его другом, а — к пассажирам отложенных рейсов вообще.

А теперь попробуем взглянуть на весь ряд фонограмм рассматриваемой песни, выстроенный в хронологическом порядке, и поближе рассмотреть варианты отдельных строк, на которые до этого не обращали особого внимания.

Анализ показывает, что большинство изменённых в процессе доработки строк (тоже обычной для Высоцкого «послерукописной» стадии работы) являются стабильными вариантами, то есть «подтверждаются» смежными фонограммами и не нарушают общую тенденцию движения текста к более совершенному его виду.

Вопросы вызывает (то есть может оказаться случайной) только одна строка, да и та исправляется с помощью следующей по времени фонограммы. В строфе 4 соседство слов там и здесь — ресторана — потребовало от автора замены во втором случае: «Но нам и так неплохо — тишь да гладь».

Необходимо также заметить, что первое двустишие восстановленной нами строфы 9 так и не имело стабильной редакции:

Мой вылет объявили, что ли? Я бы
Не встал — теперь меня не подымай!

Прослушал объявление, но я бы
Уже не встал — теперь не подымай!

(Туманов)

Объявлен, что ли, вылет мой? Но я бы
— меня теперь не подымай!

(Тбилиси)

Мой вылет объявили, что ли? Я бы
 — [...]чуть-чуть, не подымай! [9]

(Шемякин)

Чуть подремал — дружок, не подымай!

Уж объявили вылет мой, но я бы
Чуть-чуть поспал — меня не подымай!

(ИАЭ)

В нашем, «прогрессовском», варианте случайным или даже ошибочным, возникшим благодаря оговорке, — вполне может оказаться обращение  — оно не повторяется больше ни в одной из фонограмм. Но вместе с тем ясно, что текст не нуждается в дополнительном вмешательстве в связи с наибольшей повторяемостью отдельных составных частей двустишия.

В этом случае целесообразно прибегнуть к основному правилу текстологии: лучше оставить в публикации ошибку автора, чем внести свою. Тем более, что здесь мы имеем дело не с ошибкой, а всего лишь с недостаточно стабильным авторским вариантом.

Обращает на себя внимание пятая строфа, точнее её вторая строка: она ещё более нестабильна. Вот как выглядит динамика её изменения вплоть до последнего варианта в «Прогрессе»:

Ни поесть, ни распить, ни курнуть... []
И зачем я отправился в путь?!..
Ни привстать, ни поесть, ни курнуть...
Ни ни уснуть, ни курнуть...
Ни поесть, ни попитьвсе — по разу]

Здесь мы резонно можем предположить оговорку, вследствие которой в строку попало слово попить. На аэрофлотовских рейсах вопреки сетованиям героя всегда разносили прохладительные напитки. Зато распивать (любимое занятие героя песни) на борту самолёта действительно запрещалось, во всяком случае на внутренних рейсах, коим и пользуется герой песни. К тому же слово тоже отсылает нас к первым исполнениям. В данном случае текстолог, на наш взгляд, вправе восстановить глагол распить.

Что касается заглавия песни, то новая фонограмма концерта во ВНИИАМ только подтверждает ранее нами опубликованное.

Так, по фонограмме издательства «Прогресс», с двумя восстановленными строфами и двумя оговоренными конъектурами (здесь > так и попить => распить) — и должен печататься, на наш взгляд, текст песни «Через десять лет» до той поры, пока не найдётся другая декабрьская или ещё более поздняя магнитофонная запись. Вероятность такой находки с каждым годом всё меньше и меньше. Но как показывает практика (и в частности, вновь обнаруженная фонограмма, на которую мы здесь ссылались), вероятность эта намного превышает нулевую отметку.

— реконструированный — вариант сокращённой редакции ближе всего, с нашей точки зрения, к последней авторской воле.

Примечания

[1] Высоцкий В. Концерт в Торонто // Solid Records. № SLR 0085/86. М., 1997.

«допесенные» варианты и редакции настоящего произведения. Не входит в наши задачи и критика публикаций, касающихся этой песни (тексты и заглавия в каталогах), предпринимавшаяся другими людьми.

[3] См. фонограмму у В. И. Туманова на CD: Высоцкий В. Речечка // Moroz Records. № MR 00327. М., 2000.

[4] См. фонограмму: Владимир Высоцкий в записях Михаила Шемякина // Фонд Аполлон; PolyGram. № APOLOCD-03. М., 1996. Это самая поздняя из изданных фонограмм этой песни.

[6] Подробнее см. наши комментарии в кн.: Высоцкий В. С. Сочинения: В 2 т. Т. 1 (любое изд. 1990–1999 гг.).

[7] В скобках приведена нумерация соответствующих строф в «полной» редакции.

[9] Здесь имеют место явные сбой и оговорка.