Лассан Элеонора: Но Владимира Высоцкого

НО ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО

Концептуальный анализ картины мира в творчестве того или иного художника слова исходит из частоты встречаемости определенного слова в корпусе его текстов — на этом основании делается вывод о важности сущности, обозначенной этим словом, для мировоззрения творящей личности. Обычно в качестве частотных отмечают полнознаменательные, самостоятельные части речи. Если говорить о таких словах в текстах Высоцкого, то и без точных подсчетов можно сказать, что для его картины мира характерно наличие традиционных русских концептов судьба и тоска, философского концепта время, концептов бог, огонь, вода, важных для ряда мировоззренческих систем и получающих у поэта свою интерпретацию. Но наряду с названными концептами нельзя не отметить еще одно слово, встречающееся почти во всех текстах Высоцкого, — им является противительный союз но. Может быть, служебные части речи — настолько необходимая строевая единица русского синтаксиса, что присутствие их в тексте является само собой разумеющимся и не требующим объяснений? Однако частота и характер употребления этого союза у Высоцкого настолько значимы, что следует говорить о его особой роли в творчестве поэта.

Так, этот союз может начинать строку в строфе:

Но в сумерках морского дна —
В глубинах тайных, кашалотьих —
Родится и взойдет одна
Неимоверная волна… /1; 521/ [1].

Строфа может заключаться строкой, начинающейся с но:

Скачу — хрустят колосья под конем,
Но ясно различаю из-за хруста:
«Пророков нет в отечестве своем, —
Но и в других отечествах — не густо» /1; 349/.

Отметим повтор союза но в данной строфе, кажущийся с первого взгляда не совсем оправданным, так как привычного нагнетания возражения, осуществляемого обычно повторением этого союза и отмечаемого в лингвистической литературе, здесь нет. При всем различии соединяемых синтаксических конструкций союз но имеет в обоих случаях одно — уступительное — значение. В первом случае герой различает, несмотря на мешающий хруст колосьев, слова, услышанные им ранее, во втором — он соотносит две ситуации, из которых последняя утверждается, несмотря на общепринятое мнение о том, что пророки обитают вне родины (хотя эксплицитно это противоречие не выражено). Интересно, что строки о пророках повторяются в стихотворении пять раз, являясь его рефреном, но в некоторых случаях эта мысль бывает оформлена следующим образом: «Пророков нет в отечестве своем, // Да и в других отечествах не густо» [2]. Что дает замена союза да и но? По наблюдениям известного русского филолога О. С. Карцевского, сопоставлявшего сочинительную связь с репликами находящихся в отношениях согласия / несогласия собеседников, союз да и символизирует пассивное противодействие собеседнику — говорящий не акцентирует несогласия, а, напротив, создает впечатление частичного согласия. Да и Высоцкого «со вздохом» констатирует истину об отсутствии пророков вообще. Но вступает в спор с общепринятым мнением и не столько констатирует отсутствие пророков, сколько утверждает, что «свое отечество», вопреки доксе — расхожей истине — не хуже «других отечеств». Таким образом, стихотворение заканчивается выражением обострившегося несогласия, а союз но вскрывает свои возможности в области эксплицитного и имплицитного выражения отношений типа несмотря на.

Союз но может занимать достаточно необычную для себя позицию — заканчивать первую строку стихотворения. Мужская рифма обусловливает то, что именно но принимает на себя всю смысловую и «физическую» нагрузку строки:

Мы все живем как будто, но... /1; 364/.

Об особой смысловой значимости этого союза может свидетельствовать и то обстоятельство, что энергетический разрыв фразы, обозначенный тире и призванный подчеркнуть предшествующий разрыву и следующий за ним элементы, имеет место и до, и после этого союза (последнее весьма необычно):

И я сочувствую слегка
Погибшим — но издалека /1; 357/.

Но — на татуированном кровью снегу
Тает роспись: мы больше не волки! /1; 467/.

Тот, кто захочет убедиться в необыкновенной частотности союза но в песнях Владимира Высоцкого, может обратиться к его текстам — почти во всех песнях он найдет в последних, наиболее значимых строфах или строках этот союз. Если его нет в заключительной части, значит, он встретится в середине стихотворения, как бы ломая течение мысли и чувства на противоположное («Чужая колея»).

В тех же достаточно редких случаях (например, «спортивных» песнях) когда противительный союз но отсутствует, общее значение противительности тем не менее выражается: сопоставительным союзом а, ограничительной частицей только но (по Карцевскому, вся сочинительная связь строится на оппозиции противительность — непротивительность, где признак противительности присущ всем союзам, кроме союза и, вступающего в оппозицию с союзом но). Союз может быть вообще опущен, однако противительность тем не менее ощущается: можно говорить об эллипсисе противительного союза, при желании легко восстанавливаемого:

И тогда не орды чингис-ханов,
И не сабель звон, не конский топот, —
(а) Миллиарды выпитых стаканов
Эту землю грешную затопят.

(«Я вам расскажу про то, что будет...») [3].

Нужно сказать, что столь же значительную нагрузку, что и противительный союз но, принимает на себя у Высоцкого и союз и — он также начинает строки и строфы, причем в самом значимом месте текста — его конце, как и союз но, сопровождаясь цезурой:

Будет тихо все и глухо,
А на всякий там цейтнот
Существует сила духа
И — красивый апперкот! /1; 513/.

На употребление союза и уже не раз обращалось внимание в литературе (например, Л. В. Щерба об и «Воспоминании», И. Н. Кручинина о союзе и у русских поэтов); нужно сказать, что и современные поэты в целях создания экспрессивности чаще прибегают к помощи союза и, в меньшей степени используя возможности противительных союзов. Владимир Высоцкий, Иосиф Бродский, Анна Ахматова — вот, на наш взгляд, поэты, использующие в качестве художественного средства оппозицию, именуемую оппозицией сочинительной связи. Думается, что связь эта — не просто состав строительного материала языка, — за ней когнитивные процессы освоения отношений бытия. По Карцевскому, сочинительная связь реализуется прежде всего в диалоге-реплицировании, своеобразной словесной дуэли, где участники поочередно сближают (союз и), противопоставляют (союз но), уравновешивают (зато) или сдают позиции. Союз но, противопоставляющий одну позицию другой, настолько обрастает соответствующими коннотациями, что становится символом препятствий, вырастающих на пути желаемого.

Аналогия сочинительной связи с диалогом позволяет взглянуть и на монологический текст как на скрытый диалог, к которому текст тем ближе, чем больше насыщен сочинительными союзами. Подобный диалог может вестись автором с миром — некоторые стихотворения Анны Ахматовой так и начинаются с союза но: «Но я предупреждаю вас, что я живу в последний раз», — создавая ощущение продолжающегося диалога, предыдущая реплика которого от нас скрыта. Внутренний диалог может быть формой согласования или противопоставления различных идей в сознании автора, как это обычно бывает у Бродского. Диалогизм стихотворений Владимира Высоцкого, на наш взгляд, иного рода. Его текст можно уподобить сценической площадке, где действующие персонажи жизненной драмы, в том числе и сам автор, выясняют между собой свои нелегкие отношения.

Сравним несколько стихотворений трех поэтов. Ахматовское стихотворение «Подвал памяти» начинается и заканчивается строкой, первым словом которой является но (что говорит о роли этого союза, употребленного в самых значительных местах текста):

Но сущий вздор, что я живу, грустя.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но где мой дом и где рассудок мой?

Союз используется в контексте повествования об очень личном, интимном. Событие происходит не в реальной действительности, а в ментальной — в «подвалах памяти». Здесь нет активных физических действий, направленных на изменение некоторого объекта и отражаемых соответствующими глаголами. Употребленные глаголы обозначают очень слабые телесные проявления внутренних состояний героини, и текст насыщен именно предикатами состояния, отнесенного к миру иллюзий или воспоминаний:

Нельзя мне показаться никуда.
Но я касаюсь живописи стен
И у камина греюсь.

Таким образом, союз но у Ахматовой сталкивает ситуации, разворачивающиеся в мире, который назван ею «у памяти в гостях», поэтому ее но большей частью отнесено к прошлому.

но встречается как весьма значимый элемент текста — его значимость подчеркивается графически: в ранних стихотворениях он начинает строку после точки прописной буквой н, выделяющейся на общем фоне столбца, где подавляющее большинство строк начинаются строчной буквой. И у Бродского но относится чаще к внутреннему диалогу с самим собой, в ходе которого одна мысль отрицает другую. При этом нет собственно событий и нет глаголов действия, а есть состояния ума, выраженные метафорически, есть предвидения и предсказания, относимые к будущему и имеющие потому также ментальную природу:

Но темнота тебе в окошко звякнет
и подтвердит, что это вправду — ночь.

(«Тебе, когда мой голос отзвучит»).

Стихотворение у Бродского может заканчиваться строкой, отделенной от остальных строф и начинающейся союзом но. Так построено стихотворение «Памяти Т. С. Элиота»:

Склоняя лица сонные свои,
Америка, где он родился, и —
и Англия, где умер он, унылы
стоят по сторонам его могилы.
И туч плывут по небу корабли.
Но каждая могила — край земли.

Печаль, охватывающая читателя при чтении предыдущей строфы, не сменяется иным настроением, несмотря на наличие противительного союза, который, по определению, может вводить описание противоположного состояния. Напротив, эмоциональное состояние грусти, печали еще более усиливается философской констатацией недостижимости той дали, куда ушел Элиот. У позднего Бродского союз, по своей природе выражающий несогласие, начинает использоваться все реже.

У Владимира Высоцкого союз но сталкивает ситуации реального мира, насыщенные действием, движением. Соответствующие глаголы очень часто употреблены в форме настоящего времени, что создает особую рельефность изображения — это обстоятельство должно вызвать эмоцию читателя или слушателя значительно более сильную, чем в том случае, когда но сополагает ситуации умозрительного мира:

Но наездник мой всегда на мне —
Стременами лупит мне под дых /1; 508/.

но в поэзии Высоцкого, то можно выделить два основных типа таких отношений:

1. Мир враждебности личности, где «событие В» кладет предел «событию А»:

Я был кудряв, но кудри истребили /1; 470/.

Это но, допускающее после себя подстановку слов к сожалению, обычно встречается в начальной части стихотворения и только в песнях о животных — в финальной («Конец “Охоты на волков”...»). Здесь союз сталкивает две ситуации, из которых последняя противоречит интересам и ценностным установкам говорящего.

2. Личность противостоит миру и, несмотря на его враждебность, следует своим ценностным установкам:

Лучше голову песне своей откручу, —
Но не буду скользить словно пыль по лучу! /1; 455/.

Именно такое но, после которого можно вставить несмотря на, преобладает в поэзии Высоцкого («Но знаю я, что лживо, а что свято» /2; 143/, «Но мне хочется верить, что это не так» /1; 124/, «Накренился я — гол, безобразен, — // Но и падая — вылез из кожи» /1; 348/), причем в заключительной части стихотворений, вселяя в читателя надежду на то, что противостояние возможно.

Разумеется, можно говорить, как это обычно делают синтаксисты, и о других функциях союза но при определенных обстоятельствах и оцениваемое определенным образом, таит в себе другую сторону и другую оценку, и т. д. Можно же усмотреть за всеми этими функциями некоторую общую когнитивную структуру, имя которой — антитеза. «Антитеза — это фигура, воплощающая некое неизбывное, извечное, от века повторяющееся противостояние.… Вот почему любой союз между антитетическими элементами, любое их смешение или примирение, одним словом, любой переход через стену Антитезы оказывается формой трансгрессии» [4].

По Р. Барту, риторической фигурой, очень редкой и представляющей собой крайнее средство примирить непримиримое, является парадокс. Нужно сказать, что стихотворения Высоцкого насыщены соединениями непримиримых элементов, и оксюморон, переходящий в парадокс, — одна из основных фигур его поэтики («А мы всё ставим каверзный ответ // И не находим нужного вопроса» /2; 51/).

Баланс в употреблении союзов, выражающих активное противодействие (нои эффект художественного произведения. По Выготскому, эстетическая реакция имеет физиологическую основу, поскольку противоположные эмоции, возбуждаемые художественным произведением, посылают «противоположные импульсы к противоположным группам мускулов» [5]. А то, что подлинно художественное произведение возбуждает такие аффекты, является для Л. Выготского бесспорным выводом из его исследования: «Мы видели из всех предыдущих исследований, что всякое художественное произведение — басня, новелла, трагедия — заключает в себе непременно аффективное противоречие, вызывает взаимно противоположные роды чувств и приводит к их короткому замыканию, уничтожению. Это и можно назвать истинным эффектом художественного произведения, и мы при этом подходим совершенно вплотную к понятию катарсиса...» [6].

Думается, что столь часто используемый Высоцким союз но как раз и является средством создания противочувствия и противомыслия. При его посредстве нарушается ход описываемых событий, сопровождаемых определенной эмоцией читателя, вдруг открывающаяся иная сторона ситуации противоречит уже описанной, что вызывает противоположную эмоцию. Читатель (слушатель) благодаря этому короткому служебному слову постоянно ощущает разнонаправленные эмоции, действующие, по Выготскому, на разные группы мышц. Разрядка, взаимоуничтожение этих эмоций может происходить «за текстом», то есть после чтения или прослушивания песен — в образах, создаваемых возбужденной психической энергией реципиента (как об этом говорит Выготский). Там же, где союз но сменяется в заключительных строфах союзом и«примирение», нейтрализация разнонаправленных эмоций. В тексте это значит, что герой нашел выход из ситуации, хотя сам этот выход может также стать причиной разнонаправленных эмоций:

Но стоит ли и жизнь такой цены?!
Дорога не окончена — спокойно! —
И в стороне от той, большой войны
Еще возможно умереть достойно.

Мы гнезд себе на гнили не совьем!
Мы не умрем мучительною жизнью —
Мы лучше верной смертью оживем! /2; 239/.

Таким образом, поэтическое искусство Владимира Высоцкого — это эксплицитно выраженное противочувствие, или искусство создания катарсиса.

[1] Здесь и далее, если это не указано особо, тексты Высоцкого цит. по изд.: Высоцкий В. С. Сочинения: В 2 т. Екатеринбург, 1997 — с указанием номеров тома и страницы.

[2] Цит. по фонограмме.

[3] Собрание соч.: В 5 т. Т. 4. Тула, 1997. С. 53.

[4] S/Z. М., 1994. С. 39.

[5] Выготский Л. С.

[6] Там же.

Раздел сайта: