Заключение
Публиковать переводы произведений Высоцкого и статьи, где анализируется его поэзия, в Болгарии начинают с 1972 г. История этих публикаций отражает основные особенности эволюции национальной системы СМИ.
Анализ переводов позволяет нам сделать вывод, что для переводчиков очень сильным оказалось впечатление от прослушивания записей песен. Произведения, написанные на близкородственном языке, по образному выражению болгарского филолога Иванки Васевой, «гипнотизируют» переводчиков [см. 142: 35 – 51], заставляют забыть об наличии межъязыковой асимметрии. Этот «гипноз» усиливается из-за того, что песни Высоцкого известны даже тем, кто не очень хорошо владеет русским языком, и переводчики осознают, что читатели постоянно сравнивают их работу с оригиналом [см. также 199]. Это заставляет любой ценой стремиться к копированию ритма и строфики (даже за счет смысловых и стилистических потерь), отдельных синтаксических конструкций и лексем (этим вызвана, в частности, боязнь расстаться с некоторыми именами собственными), сковывает их творческую смелость при самостоятельном создании каламбуров, которые могли бы компенсировать те, что пропали в переводе.
Наблюдения над лексическими ошибками (особенно частыми при передаче арготизмов), а также ошибками при восприятии и передаче некоторых «непереводимых элементов» текста (ситуативных реалий, фразеологизмов) приводят к выводу о недостаточной филологической компетентности многих переводчиков, а также о пренебрежении лингвострановедческой информацией и информацией о творчестве Высоцкого (например, обстоятельствах создания и предназначении некоторых песен). Эта проблема существует до сих пор, несмотря на то, что уже появились словари и справочники, которые могли бы подсказать значение многих непонятных слов, а литературы о Высоцком (критической и биографической) «накоплено, пожалуй, даже с некоторым избытком» [113: 382]. Огромная популярность и внешняя простота поэзии Высоцкого заставляет переводчиков недостаточно внимательно относиться к этапу предпереводческого анализа текста.
Наиболее высоким качеством отличается позднейший сборник «70 нови превода», подготовленный Светлозаром Ковачевым при активном содействии критика перевода Анны Колчаковой. Это доказывает, сколь велика роль критики для художественного творчества, и заставляет предполагать, что появлением в болгарских СМИ критических материалов о переводах Высоцкого окажет благотворное воздействие на работу переводчиков.
Соотношение между переводческой и критической рецепцией Высоцкого в Болгарии сложилось неоднозначно. В 1972 г. переводческая рецепция породила критическую: первые оценочные отзывы о поэзии Высоцкого встречаются в рецензиях на спектакль, где использованы переводы его песен. В 1980 она ее поддержала: спрос на переводы в газетах и журналах (обусловленный не только повышенным интересом к фигуре ушедшего поэта, но и культурно-просветительской установкой болгарской журналистики социалистических времен, предполагавшей активное информирование читателя о достижениях советского искусства) потребовал предисловий, доказывающих, что творчество Высоцкого является настоящей поэзией. Естественно было бы ожидать взаимопроникновения двух рецепций, появления переводческой критики. Но публикаций, посвященных собственно переводам, совсем мало – и в сравнении с тем, как много писали о Высоцком в Болгарии, и в сравнении с тем, как активно его переводили. Налицо недооценка критиками проблемы перевода Высоцкого. Однако в последнее время (начиная с 2007 г.) наметилось очередное сближение критической рецепции с переводческой: в статьях болгарских критиков и литературоведов стихи Высоцкого цитируются не в оригинале и не в подстрочном переводе, а подыскиваются цитаты из известных переводов. Видимо, это связано с тем, что аудитория понемногу забывает русский язык.
Болгарские журналисты и филологи обращаются к различным аспектам поэтики Высоцкого. Их интересует богатая тематическая палитра его поэзии, вопросы творческой эволюции, соотношения автора и героя, загадки языка Высоцкого. Болгарские авторы активно разрабатывают и тему, которую можно было бы назвать «Высоцкий и другие». Имя Высоцкого часто оказывается в одном контексте с именами других поэтов и писателей – как русских, так и зарубежных (в том числе болгарских).
Публикации о Высоцком принадлежат не только к «традиционным» литературно-критическим жанрам; интересные замечания о его творчестве содержатся в материалах, относящихся к аналитическим жанрам и даже жанрах, находящихся на границе между аналитическими и информационными. Не наблюдается принципиальной разницы (ни в выборе тем, ни в качестве и подробности их разработки) между литературно-критическими и литературоведческими публикациями.
Анализ материалов болгарских СМИ о В. С. Высоцком приводит нас к выводу, что болгарские критики, как и переводчики, в целом слабо осведомлены о достижениях не только российского, но и национального высоцковедения. Это также порождает ошибки в интерпретации произведений Высоцкого, но имеет и положительную сторону: позволяет критикам оставаться независимыми как друг от друга, так и от российской традиции. Некоторые соображения насчет творчества Высоцкого в Болгарии оказались высказаны раньше, чем в нашей стране. Слави Мачев в рецензии-фельетоне 1984 г. намекнул на то, что в песне «В далеком созвездии Тау Кита» есть намек на события в Китае – российские высоцковеды напишут об этом лишь в 2006 г [321]. Анна Колчакова и Анатолий Петров предложили периодизацию творчества Высоцкого, соответственно, в 1989 и 1990 гг., когда отечественные и западные исследователи только подступались к этой теме (целостное описание творческой эволюции поэта появится лишь в 1997 г. [166]). Колчакова к тому же высказала наблюдение над ритмическими и рифменными особенностями поэзии Высоцкого (преобладание пятистопного ямба, точных рифм), на полтора десятка лет опередив О. А. Фомину [102] и Е. И. Жукову [92].
Высоцкого с М. Горьким, В. Ф. Ходасевичем, В. Т. Шаламовым, Д. И. Хармсом, Н. Н. Заболоцким. Разумеется, найти что-то общее между творчеством знаменитого русского барда и произведениями Благи Димитровой, Ивайло Петрова, Румена Леонидова могли только болгарские критики.
Даже недостатки болгарских компаративистских исследований могут послужить источником идей для российских высоцковедов. На наш взгляд, плодотворно было бы развить тему различий в мировоззрении и образных предпочтениях Высоцкого с Пушкиным, Маяковским, Есениным, которую «не заметили» Таня Галчева, Христо Бонджолов, Ирина Захариева, Наталия Няголова и пр. (в частности, что герой Высоцкого менее жесток, чем персонажи Есенина и Маяковского; что у коней привередливых из одноименной песни есть много общего со своенравными самолетами из песен об авиации.
Результаты исследования показывают возможность дальнейших разысканий в области переводческой и критической рецепции Высоцкого в Болгарии. Нам видится перспективным анализ
1) ритмического профиля переводов Высоцкого, сопоставление его с типичным ритмическим профилем современной болгарской поэзии;
2) рифменных особенностей переводов (соотношение различных типов рифм в оригиналах и в переводах);
«творческого почерка» различных переводчиков, сопоставление переводов с их собственными поэтическими произведениями;
4) особенностей восприятия Высоцкого различными критиками;
5) разнообразия интерпретаций конкретных произведений отечественными и болгарскими критиками;
6) функционирования цитат из Высоцкого в болгарской прессе (в статьях, не посвященных этому поэту);
литераторов и т. п.