Томенчук Л. Я.: "Нежная Правда в красивых одеждах ходила... "

«НЕЖНАЯ ПРАВДА

В КРАСИВЫХ ОДЕЖДАХ ХОДИЛА...»

Странная судьба у этой песни — ее запись широко распространена, цитату из нее вы найдете в любой статье о Высоцком. А сам он пел песню редко. Во всяком случае за пятнадцать лет собирания записей я обнаружила всего два разных исполнения «Правды и лжи».

Странная песня — Высоцкий поет ее с неизменной интонацией, малюет одной краской. Странна, конечно, не ироничность песни (ВВ вообще поэт ироничный, причем в гораздо большей степени, чем мы привыкли думать) — удивительно нехарактерное для Высоцкого мононастроение.

Что значит посвящение Булату Окуджаве? Или вариант названия — «В подражание Булату Окуджаве» — в чем подражание? Еще вспоминается, что вальсовость, пронизывающая песню, у Высоцкого — знак иронии, но вместе с тем — заметный признак почерка Окуджавы. Случайное совпадение?

Впрочем, есть и более интересные вопросы, которые можно задать песне. Вот один из них.

Что и сколько говорит некий чудак? Этот вопрос, и сам по себе важный, позволяет к тому же выслушать предшественников. Такое удается нечасто, ведь в публикациях о Высоцком почти нет трактовок текстов песен. А чтобы один и тот же текст толковался по-разному — вообще редкость. Итак...

К. Рудницкий: «Иной раз Высоцкий может, как и Окуджава, прибегнуть к аллегории. Что из этого получается, понимаешь, когда слушаешь посвященную Окуджаве и навеянную лирикой Окуджавы песню “Правда и Ложь”.

Прежде всего Высоцкий снижает и заземляет избранную тему. Одна из двух героинь, Правда, “слюни пустила и заулыбалась во сне” (эти слюни в песне Окуджавы немыслимы). Далее аллегорические фигуры Правды и Лжи вступают в трагикомическое противоборство. Разыгрывается почти обязательный для Высоцкого целый сюжет, и песня становится современной балладой. <...> Только изложив одну за другой все перипетии конфликта между Правдой и Ложью, он хмуро резюмирует:

Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает все, что проделала явная Ложь» [1].

К. Рудницкому возразил Вл. Новиков: «”Двуголосое” слово поэта то и дело наталкивается на неадекватное восприятие. Нелегко, к примеру, проследить прихотливо-ироническое движение мысли в философско-аллегорической песне “Правда и Ложь”, где есть такие слова:

Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь.

Цитируя эти строки в своей интересной и темпераментной статье <...>, К. Рудницкий считает, что именно так “хмуро резюмирует” смысл песни сам автор. Между тем эта релятивистская точка зрения принадлежит одному из персонажей. Приведенная сентенция должна и печататься, и читаться как чужое слово, как слово в кавычках. На это недвусмысленно указывают и две предшествующие строки:

Некий чудак и поныне за Правду воюет.

“Чистая Правда со временем восторжествует,
Если проделает то же, что явная Ложь”.

Существенный смысловой оттенок! Автор песни не капитулирует перед цинизмом, а вступает с ним в спор» [2].

От того, какие слова мы услышим авторскими, а какие отдадим персонажу, действительно зависит наше понимание авторской позиции. Попробуем разобраться.

По К. Рудницкому, вся строфа — авторская речь, а Вл. Новиков оставил автору лишь первые две строки, услышав в третьей и четвертой слова персонажа.

По первой версии, в этой части текста отражен мрачный, пессимистический взгляд автора на действительность, ибо К. Рудницкий пишет о «хмуром резюме поэта». А по второй — перед нами заочный спор автора с персонажем-циником (высказывание коллеги Новиков обозначает как «неточное прочтение авторской позиции»). Мне же кажется, ни одна из версий не согласуется с текстом и песней.

Прежде чем перейти к анализу интересующей нас строфы, отметим следующее. По свидетельству А. Крылова, в рукописи «Правды и Лжи» в начале строки «Чистая Правда со временем восторжествует» стоит тире, а это значит, что прямая речь в тексте есть. Однако Высоцкий не отметил ее окончание.

Процитирую интересующую нас строфу еще раз — без спорных знаков препинания, чтобы мысль не свернула в накатанную колею:

Некий чудак и поныне за Правду воюет.
Правда, в речах его правды — на ломаный грош
«Чистая Правда со временем восторжествует
Если проделает то же, что явная Ложь.

Где кончается речь персонажа? Можно продлить ее до конца строфы или ограничить одной строкой, считая, что слова «Если проделает то же, что явная Ложь» — авторские и вместе с первой и второй строками составляют комментарий поэта. Я думаю, что именно этот вариант более соответствует смыслу, эмоциональному строю текста. Попробую это доказать.

Кто таков персонаж, которому ВВ дал слово? Чудак. Как автор к нему относится? Две первые строки — неоспоримый авторский комментарий — перенасыщены правдой (это слово в разных значениях трижды — из одиннадцати знаменательных слов! — повторяется в них), так что, когда оно появляется в тексте в четвертый раз — в речи чудака — возникает комический эффект. Слово правда лишается к этому моменту конкретного содержания.

Вначале — персонаж, за нее, ее интересы воюет герой. Затем правда — вводное слово, означающее, согласно словарю, «в самом деле», а в данном случае — только (автор как бы пытается умерить наш пыл, наш возможный восторг самоотверженностью вояки). Потом правда выступает уже в своем основном смысловом обличье — того, что верно, истинно. И когда о правде заговаривает чудак, мы уже совершенно сбиты с толку — что имеется в виду? Но как раз этот эффект автору и нужен: в круговерти смыслов слово потеряло конкретный смысл.

Теперь эпически-неспешное поныне — о чем оно говорит? Во-первых, о растянутости действия во времени: в прошлом оно тянулось-тянулось, да и нынче никак не кончится (вспоминается знаменитая «Репка»: «Тянет-потянет, вытянуть не может»). А еще это слово придает действию оттенок однообразия. Теперь соединим тягомотное поныне с активно-наступательным, боевым воюет — неужели не улыбаетесь? Но главное противоречие впереди.

Оказывается, все воительство — это не дело, действие, как мы ожидали, а лишь речи, которыми чудак и ограничивается. Естественно, правды в таких речах не больше, чем на ломаный грош. Автор тут же дает нам послушать чудака — чтобы самим убедиться:

Чистая Правда со временем восторжествует!

Комическое несоответствие смыслов соседних слов проявляется здесь наиболее отчетливо: искра смеха высекается столкновением уныло-тягучего, неопределенно-туманного, убаюкивающего со временем (слышите параллель с поныне, которое как бы продляется в будущее) и парадно-бравого, рапортующего восторжествует (можно прослушать менее заметную его параллель с воюет, поддержанную рифмой).

И только тут вдруг замечаешь странноватое некий. Некий чудак, то есть какой-то, неизвестно кто. Все вместе эти неопределенности — поныне, со временем, некий — сильно размагничивают текст. В его атмосфере некий приобретает смысл неважно какой.

Все настраивает нас на несерьезное отношение к словам героя и к нему самому. Вот и автор о нем,единственном воителе за правду, не находит нужным ничего сказать, кроме как о некоем чудаке один в поле не воин. Тем более такой — добавим от себя).

Ну а в чем смысл реплики чудака? «Чистая Правда со временем восторжествует», — то есть делать ничего не надо, она, Правда, и сама по себе восторжествует. Со временем. А чего спешить?

Следующие за репликой персонажа слова — ироническое послесловие автора, оно подчеркивает беспочвенность таких прекраснодушных мечтаний. Восторжествует, конечно, «если проделает то же, что явная Ложь». Только чем она тогда от Лжи будет отличаться? В последней строке автор снова (ср.: «Если, конечно, и ту и другую раздеть» [3]) напрямую отождествляет двух героинь.

Что же мы имеем? Персонаж на словах воюет за правду. Автор с легкой иронией, с усмешкой наблюдает, не принимая ни чудака, ни его речи всерьез.

А если речь персонажа продлить, как предлагает критик, еще на одну строку? Она обретет совершенно иной смысл — действительно, станет циничной, то есть вызывающе презрительной по отношению к общепринятым нормам нравственности. Тут критик прав.

Но дело-то в том, что авторский комментарий останется прежним. И по смыслу и по тону. Вот тут и возникают два противоречия.

Первое. Если персонаж циник, то речь его оказывается для циника необычно возбужденной, слишком активной (это, конечно, не дела, а только слова, и все-таки сказать о цинике, что он воюет, невозможно даже иронически, во всяком случае для Высоцкого. Недаром же он в другой песне восклицает: «Я не люблю холодного цинизма»).

Второе. Для Высоцкого, поэта, который подчеркнуто ориентирован на традиционные, вечные нравственные ценности, разве возможно легкое, со стороны, снисходительно-ироничное отношение к цинизму? Разве мыслима для такого поэта пассивно-созерцательная реакция на цинизм? Иными словами, авторское «предисловие» к речам некоего чудака не могло по смыслу своему быть откликом на цинизм (скажем, можно ли циника назвать всего лишь чудаком?).

Между прочим, в ситуации с трактовкой некоего чудака как циника есть невольная ирония. Этого героя (а точнее, его автора) впервые аттестовал циником не почитатель Высоцкого Вл. Новиков, а как раз его хулители: «Главное в стихе (Высоцкого — Л. Т.) — тезис, отдельная фраза... Тезис-антитезис-синтез; так строится и так развивается мысль, иногда в духе дурной метафизики, как в песне о Правде, которая вернет себе утраченные позиции, если проделает ту же нечистоплотную операцию, что и Ложь. Чуете, какая великая истина? С бородой в тысячу лет...» [4].

— автора. Я же пытаюсь показать, что на самом деле в тексте двусмысленности нет вообще. Это ощущение рождено не текстом, а нечеткостью нашего восприятия и еще — невниманием к авторскому исполнению.

Самый яркий и едва ли не самый веский аргумент оставлен на потом. Вот он. В начале главы мы говорили о том, что ВВ исполняет песню в одном ключе, с одной интонацией. За единственным, а потому очень слышимым исключением: различными исполнительскими приемами (контраст в звуковысотном, тембровом, интонационном отношении) поэт отделяет одну — третью — строку предпоследней строфы от предыдущих и последующих. Добавлю, что это слышат все, кому мне доводилось задать вопрос, ровно ли поет Высоцкий интересующее нас четверостишие.

Ну хорошо, а если фраза: «Если проделает то же, что явная Ложь» — слова автора — только ли иронию над прекраснодушными мечтаниями она означает? Какова нравственная позиция автора? Высоцкий не выразил ее прямо в этом тексте, да и вообще напрямую по главным вопросам высказываться не любил. Он не темнил, просто чувствовал, что эти темы не для публичных торгов. А если все-таки говорил, делал это в предельно обобщенной форме.

«Потому что любовь — это вечно любовь... зло называется злом... добро остается добром...» Ну что еще можно сказать, да и зачем? Ясно же, что... А что —ясно? Это только в учебниках и лозунгах все ясно и просто.

Что есть правда и что — ложь, если «разницы нет никакой между Правдой и Ложью...»? И всегда ли Правда — благо, если «... был бы жив сосед, что справа, он бы правду мне сказал»? Что просто,ясно сходу, слету? Ничего. Все понятно, пока абстрактно, а как до дела... Все усложняется, обрастает условиями, ограничениями.

Вы заметили, «разницы нет никакой между Правдой и Ложью, если...», «... вымазал чистую Правду, а так — ничего». Смысл двоится, троится, мерцает, его оттенки, блики образуют какую-то безостановочную карусель, так что никак не ухватишь, не зафиксируешь. Как сплетает, синонимирует Высоцкий чистую Правду и голую Правду... А потом — кто-то... вымазал чистую Правду, вот, выходит, не зря ее и обозвали мразью. И дальше — как иронично звучит в финале возвращение к начальному «Чистая Правда божилась, клялась и рыдала...» Да какая ж чистая, если сажей вымазана, да еще подчеркнуто — черной. И, кстати, что может быть более явным, чем чистая правда, голая правда«Если проделает то же, что явная Ложь»).

Сколько устойчивых выражений обыгрывает, прячет в складках текста Высоцкий: ускакала на длинных и тонких ногах Ложь — в ногах правды нет; легковерная Правдаверой и правдой. Ну а это откуда взялось:

Баба как баба, и что ее ради радеть?
Разницы нет никакой между Правдой и Ложью,
Если, конечно, и ту и другую раздеть.

Вся эта строфа имеет источником отнюдь не нравственную проблему рубежа между правдой и ложью. Она родилась из того грамматического факта, что слова правда и ложь женского рода. Вот и все (ну и конечно, между женщинами тем меньше различий, во всяком случае зримых, чем ближе они к виду, в котором их мать родила).

Есть тема, которую невозможно обойти, говоря о песне «Правда и Ложь». Это — связь ее текста с фольклором. Параллелей с русскими пословицами столько, что возникает впечатление, будто текст «Правды и Лжи» сплошь состоит из переиначенных пословиц:

грязная Ложь чистокровную лошадь украла (Кто лжет, тот и крадет);

и ускакала на длинных и тонких ногах (В ногах правды нет; Ложь на тараканьих ножках; Какова резва ни будь ложь, а от правды не уйдет);

Ложь... грязно ругнулась (Бранью праву не быть);

Правда в красивых одеждах ходила (Правдою жить, палат каменных не нажить; Правдолюб: душа нагишом);

Правда в красивых одеждах ходила, выплела ловко из кос золотистые ленты, вымазал чистую Правду (Завали правду золотом, затопчи ее в грязь — все наружу выйдет; К чистому телу грязь не пристанет);

двое... калек... обзывали... ее (По правде тужим, а кривдой живем);

(Правда сама себя очистит; Придет пора, что правда скажется; Где-нибудь да сыщется правда);

Правда божилась, клялась и рыдала (Без правды не житье, а вытье);

Правда смеялась, когда в нее камни бросали (Правда суда не боится);

Правда... долго скиталась (Велика святорусская земля, а правде нигде нет места; Правда по миру ходит; И твоя правда, и моя правда, и везде правда — а где она?);

нежная Правда и весь этот образно-смысловой ряд (Правда глаза колет; Хлеб-соль ешь, а правду режь; ; Правда, как оса, лезет в глаза; Правда рогатиной торчит; Сладкая ложь лучше горькой правды);

выплела... из кос золотистые ленты... прихватила одежды... деньги взяла и часы, и еще документы (явный намек на выражение снять личину. По Далю: личина — накладная рожа, харя, маска; ср.: Я с тебя сыму овечью шкуру);

— пара образов Правда — Ложь (Была когда-то правда, а ныне стала кривда; Не будь лжи, не стало б и правды).

Фольклорность «Правды и лжи» вполне очевидна. Но мы все-таки конкретизировали ощущения, определили паралле- ли. Что дает такое уточнение? Ясно, что ВВ не отменяет иронически традиционные ценности, запечатленные в пословицах. Но его широкой аудитории, усвоившей благодаря советской школе и пропаганде лишь определенную часть фольклорных представлений о правде и лжи (с оптимистическим уклоном — Правда суда не боится; Хлеб-соль ешь, а правду режь; Без правды не житье, а вытье), могло казаться, что ирония ВВ касается и традиционной нравственности, — Ложь Правду побивает. Однако же и русские пословицы о правде-кривде отнюдь не сплошь оптимистичны: Нужда не (т. е. заставит солгать), Про правду слышим, а кривду видим, Правдой жить — ничего не нажить, Правда не на миру стоит, а по миру ходит (т. е. не начальствует) или Прямой, что слепой: ломит зря / Прямой, что шальной: так и ломит (кстати, не отсюда ли у Высоцкого это непривычное: «Ломит, тварь, по пням-кореньям»). Между прочим, именно поэтому расслышал Константин Рудницкий «хмурое резюме поэта» в тексте «Правды и Лжи».

неприкрытая, голая и т. п. Правда в красивых одеждах единственная в фольклоре, и арабская пословица Правда блещет, а ложь заикается — выразительный тому пример. Так что образ наряженной в красивые одежды и золотистые ленты Правды — результат влияния нескольких фольклорных традиций. С одной из них этот образ находится в мнимой оппозиции, а взаимодействуя с другой, поэтическое воображение автора воспринимает переносный смысл как прямой — излюбленный прием Высоцкого — и от следствия возвращается к причине,источнику, разворачивая деталь в образ (блеск, сияние Правды — от красоты, блеска ее нарядов).

То, что у Высоцкого Правда и Ложь кажутся частями одного целого и то и дело трудно одну от другой отличить, тоже имеет фольклорные корни. Сравним: Ложь — осколки правды (яп.).

Есть в сюжете «Правды и Лжи» еще одна перекличка с фольклором, которая проступает не столь отчетливо. У Высоцкого Правда «долго скиталась». По словарю, скитаться — «странствовать без цели, вести бродячий образ жизни». А бродить — это движение, «совершающееся в разных направлениях». Но фольклор утверждает обратное: — одна (осет.).

Я привожу здесь не только русские пословицы из словаря Даля, с которым Высоцкий, видимо, был хорошо знаком, так как многие традиционные представления, отраженные в русском фольклоре, с которыми ведет диалог «Правда и Ложь», характерны и для фольклора других народов. То есть, текст Высоцкого взаимодействует с некими общими этическими представлениями, выходящими за границы сознания одной нации.

Отмечу еще несколько любопытных невольных перекличек «Правды и Лжи» с пословицами разных народов:

Пока правда придет, ложь весь свет проглотит (арм.);

Ложь... ускакала на длинных и тонких ногахКривда отстанет, правда перегонит (туркм.);

Правду собирались отправить «на километр сто первыйОт блудницы не услышишь правды (яп.);

раздобыв... черную сажу вымазал чистую ПравдуТопчи правду в луже, а она все чистой будет Ложь — что уголь, не обожжет, так замажет (укр.);

— Правда долго скиталась... Ложь ускакала на длинных и тонких ногах... — а конем твоим правит... Ложь — Ложью весь мир обойдешь, да назад не вернешься (укр.).

Что делает ВВ с пословицами, как трансформирует? Одни разворачивает, на ключевых образах и действиях строя эпизод: «Ложь чистокровную лошадь украла // И ускакала на длинных и тонких ногах» (; В ногах правды нет— ее уничтожение, растворение в житейской ситуации.

Другие фольклорные представления — и это заметнее — поэт сначала как бы выворачивает наизнанку, лишь потом раскатывая в повествовательный эпизод. Такова, например, вся смысловая линия нежной Правды в красивых одеждах.

Некоторые пословицы отзываются в тексте далеким, глухим эхом. Так, в мотиве суда-расправы над Правдой иронически преломляется изначальный, самый давний смысл этого слова (как написано в Словаре Даля, «по первому, коренному значению, правдой зовется судебник, свод законов, кодекс. Посему же, правда, стар. право суда, власть судить, карать и миловать, суд и расправа»). Кстати, и пресловутая пассивность чудакаПридет пора, что правда скажется, Где-нибудь да сыщется правда (между прочим, в песне ВВ и сама Правда бездеятельна — характеристика у Высоцкого всегда подчеркнуто отрицательная).

Автор не размывает границ между и ложью, не пытается отменить традиционные представления о них. И вообще, несмотря на очень короткие, прямые связки-параллели с фольклором, иногда кажется, что наша притча — обыкновенная житейская история, каких тьма, и в ней пара героинь, почему-то носящих фольклорные имена-символы. Только они, да еще — если вслушаться — витиеватые подробности этого повествования, — единственные метки фольклорных ее истоков, удержавшиеся близко к поверхности текста. Между прочим, музыка этой песни — мелодика, ритм и т. д. — имеет профессионально-«культурную» ориентацию, причем вальсовые черты в ней подчеркнуты (это оттесняет фольклорные обертоны на второй план) — например, сочетанием трехдольности и музыки, и стиха, что у Высоцкого бывает очень нечасто, а потому ощущается художественным приемом.

Чем дальше вникаешь в текст, тем больше сомнений: притча ли это? «Иносказательный рассказ с нравоучением» — так о притче толкует словарь. Иносказание налицо. И рассказ тоже есть, правда, какой-то странный. Экспозиция («Нежная Правда в красивых одеждах ходила...»), завязка («Грубая Ложь эту Правду к себе заманила...»), кульминация («И прихватила одежды... деньги взяла, и часы, и еще документы... и вон подалась» — в общем, обчистила Правду и улизнула). Ну а потом — «... протокол составляли и обзывали... долго скиталась, болела, нуждалась в деньгах...» (плохо, видать, быть голой, даже если ты и Правда, — так и подмывает съехидничать, да ведь и текст, вот что важно, провоцирует к этому).

долго болела и т. п. Раз долго, значит, не навсегда, значит,потом что-то изменилось? Что и в какую сторону? И отчего вдруг в финале сюжета снова появляется Ложь и еще кое-что крадет («лошадь чистокровную»)? Недокрала, что ли?

— это призыв «Люди, будьте бдительны!» Предыдущую строфу — про вдруг влетевшего в сюжет — вообще неясно как толковать — надо долго копаться в оттенках смысла. Но где такие нравоучения виданы? В резюме все должно быть ясно и просто — как лозунг, как афоризм: смысл наружу — и никаких мерцаний! Кстати, призыв к бдительности тоже повисает в воздухе,потому что автор не сказал самого главного: как отличить Правду от Лжи.

Не получается у меня услышать в «Правде и Лжи» притчу. Не вижу ни нравственных исканий, ни нравоучительных суждений. А вижу увлеченность автора игрой слов, смыслов устойчивых выражений, игрой образов (в тексте есть две занимательные параллели: вначале Ложь заманивает на ночлег Правду, в финале — «даже не знаешь, куда на ночлег попадешь, могут раздеть» — вечное кольцо; а еще — те двое блаженных калек, что , не из тех ли сирых, блаженных, калек, для которых расфуфыривалась нежная Правда?).

— и сразу станет ясно, хороша, дурна ли, правда или ложь. (Это напоминает коллизию песни «Кто кончил жизнь трагически...», только там все было гораздо ближе к поверхности, а потому более заметно). Правда не синоним истины, — в согласии с народной традицией говорит нам Высоцкий (ср.: Разглядеть, что истинно, что ложно, // Может только беспристрастный суд. И еще, там же: С налета не вини — повремени«Правда и Ложь» и «Зарыты в нашу память на века...», из которого взяты эти строки, судя по всему, написаны примерно в одно время).

Но в этом тексте, в песне, кажется, одной из самых открыто морализирующих у ВВ, правит бал не этическое, а артистическое, не человек поучающий, но человек играющий, и искать в них однозначных моральных оценок, предписаний — пустое дело. Как сказал умный человек, литература не для вопросов, а для игры.

Примечания

[1] Рудницкий К. Песни Окуджавы и Высоцкого // Театр. жизнь. 1987. № 15. С. 15.

[2] Живой // Октябрь. 1988. № 1. С. 192.

[3] По точному наблюдению А. Крылова, здесь явственно различим мотив бани. Вспомним: «В бане (т. е. голые, раздетые) все равны».

[4] Озабоченность и надежда: [Обзор читат. откликов на ст. Ст. Куняева «Что тебе поют?»] // Наш современник. 1984. № 12. С. 172—173.

Раздел сайта: