ЗА И ПРОТИВ ВЛАДИМИРА ВЫСОЦКОГО
Владимир Высоцкий, — знаменитый актер театра и кино и автор популярных песен, которого крылато называют советским бардом, — гастролирует сейчас по Америке с феноменальным успехом, при полных сборах.
Заслужен ли этот успех?
Бесспорно, прежде всего, то, что Владимир Высоцкий — наряду с Иннокентием Смоктуновским — едва ли не самый крупный актер современного русского театра.
В этом убедится всякий, кто слышал хотя бы в магнитофонной записи отрывки из «Гамлета» Шекспира (с Высоцким в главной роли) и из драматической поэмы Сергея Есенина «Емельян Пугачев» (где Высоцкий исполняет роль Хлопуши).
Как актер Высоцкий, конечно, гораздо выше и серьезнее, чем как песенный кумир толпы, громко именуемый бардом.
Никто так не читает лиро-эпические стихи Есенина, как Высоцкий.
И я охотно верю тем, которые слышали Высоцкого и находят, что он бесподобный мастер художественного чтения.
Это, в частности, относя к чтению Высоцким отрывков из «Мастера и Маргариты» Булгакова, мне говорит, что актер театра на Таганке в Москве может быть и Воландом, и Коровьевым, и Бегемотом. Трудно поверить, слышал я, что это читает один человек, а не три разных актера: так естественно и с таким совершенством перевоплощается Высоцкий в героев Булгаковского романа.
Однако, отлично знающие русский и побывавшие в Москве иностранные специалисты по истории театра находят в Гамлете Высоцкого не только свет, но и тени, здоровое ядро и в то же время типичные советские накипь и нагар.
Французские и английские знатоки театра даже рады, рады тому, что «Гамлет» изобретательно модернизован режиссером Юрием Любимовым. Как рады и тому, что Высоцкий выступает в костюме не старинного датского покроя, а в черном свитере.
Им, иностранным знатокам театра, ясно и то, что, выявляя в Гамлете извечные общечеловеческие чувства, Владимир Высоцкий стремится добраться до истоков, дышать атмосферой театра Шекспировских времен. Гамлет у Высоцкого это человек, который мужественно вступает в поединок с бесчеловечной эпохой.
И наряду с тем в отдельных случаях Гамлет у Высоцкого несколько хамоват и грубоват и притом на трибунно советский лад. Таково мнение специалистов, которые рассматривают творчество Высоцкого — актера в объективном соотношении света и теней. Можно ли с этим согласиться? Думается, что да. Ведь и у Высоцкого — киноактера, и тем более у Высоцкого — песенника этот недостаток проявляется еще более отчетливо, еще более выпукло. Высоцкий в беседах с американскими студентами говорил, что главное для него театр, а кинофильмы, в которых он снимается, преимущественно в эпизодических ролях, играют в его «репертуаре» второстепенную роль. Приятным сюрпризом, по его же словам, для него оказалась необыкновенная популярность песен, которые он поет, сам себе аккомпанируя на гитаре. Когда я пытался обобщить впечатления от выступлений Высоцкого в Нью-Йорке, в моей памяти живо всплыли слова Райдера Хаггарда об уличных и придворных певцах эпохи Фердинанда и Изабеллы Леонских (государство Леон — будущая Испания). Хаггард заинтересовался их песнями в процессе работы над историческим романом «Маргарита прекрасная». Хаггард, кстати, был не только авантюрно приключенческим и историческим романистом для юношества, но и видным экономистом, которого — за труды по экономическим вопросам — почитал Столыпин и ненавидел Ленин). Так вот, Хаггард говорил, что костры инквизиции сжигают еретиков, не разбирая, кто праведник и кто в самом деле еретик. Немилость или гнев королевы или короля ломают судьбы человеческие. Но есть уличные песни, которые жарче костров и сильнее королевского гнева. От таких песен тюремные решетки плавятся, ибо они вершат праведный Божий суд над всеми, от бродяг-пропойцев до рыцарей и королей. Но песни песням рознь: есть песни, которые не плавят тюремные решетки, а наоборот, украшают их плющом или декоративным виноградом.
Покойный Александр Галич был песенником средней руки, пока чувство негодования и протеста не переродило его, не сделало на сто голов выше себя самого. Именно тогда Галич стал слагать песни, которые перекусывают колючую проволоку и плавят тюремные решетки.
Слов нет, Высоцкий превосходен в песнях батального характера, например, о братских могилах или воздушных боях во Вторую мировую войну.
Я согласен с теми, которые утверждают, что и в поэзии и в музыке у него абсолютный слух, ибо чаще всего он сам сочиняет слова и музыку песен, исполняемых им под гитару.
Эту сторону дарования Высоцкого я особенно оценил, когда услышал в его исполнении романтическую песню о бунте на парусном корабле былых времен.
Это не что иное, как яркая фантазия на темы старинных морских баллад, а я несколько таких баллад перевел с английского для своего находящегося в печати сборника «Плеск волны». Неистощим и изобретателен Владимир Высоцкий в своих бытовых песенных юморесках. Но это именно юморески, а не сатира. Когда он исполняет песни о пьяницах, например, не поймешь, то ли он берет на зуб алкоголизм, то ли борется за процветание ликерно-водочной промышленности в Советском Союзе. Это смахивающий на анекдот факт, что один американский бизнесмен собирался предложить первому советскому барду крупную сумму за разрешение печатать его портрет на этикетках, рекламирующих водку «Володя». Только этикеткой «Володя» должен отличаться от «Столичной» водки, распространенной на основании торгового соглашения с Советским Союзом в американских магазинах. Если помимо юморесок, в репертуаре Высоцкого встречается сатира, то она обычно в рамках дозволенного и разрешенного, а иногда и поощряемого. Говорят, правда, что у Высоцкого есть и запрещенные песни, но большинство слушателей их не знает. Но все знают, что, одергивая Держиморд, певец остерегается задевать Городничих.
и «Письмо из сумасшедшего дома о Бермудском треугольнике».
Страдающий белой горячкой предлагает выпить Бермудский треугольник до дна, частями «на троих». По другому варианту сумасшедший предлагает высадить на Бермудские острова десант алкоголиков для осушения треугольника ради спасения человечества от стихийного бедствия.
Какова мораль сего письма из сумасшедшего дома?
— Если Саша Керенский был в свое время главноуговаривающим, то Володю Высоцкого министерство Культуры держит на амплуа главноуспокаивающего, — так сказал мне литератор из третьей эмиграции.
А вот высказанное громко, чтобы все слышали, мнение сотрудника просоветской газеты «Русский голос».
— Наши враги говорят, что коммунисты забривают в психушки нормальных здоровых людей. Бывают иногда ошибки, но они исправляются. Припугнут наши психиатры кое-кого и отпустят на все четыре стороны...
Вот в концертном зале Квинс-колледжа сидит генерал Григоренко и аплодирует Высоцкому, как ему аплодировал Жорес Медведев в Европе. В битком набитом просторном концертном зале действительно находились люди разных взглядов и убеждений: генерал Григоренко и советский консул в Нью-Йорке, корреспондент «Правды» и редактор власовского бюллетеня престарелый казачий есаул и помощник морского атташе в Советском посольстве.
В шутку говорили, что если б не множество американских студентов, Высоцкий объединил бы всю эмиграцию от левых до правых. Но все-таки главноуспокаивающий везде остается самим собой: амплуа обязывает.
В промежутках между концертами Владимир Высоцкий и его обворожительная жена, звезда французского киноэкрана Марина Влади (Владимирова) беседовали со студентами и их профессорами, с артистами, певцами, переводчиками. Мне говорили, что в этих серьезных и содержательных беседах элемент просоветской пропаганды незначителен, ибо Высоцкому в таких вопросах свойственно чувство меры.
Согласен. Но еще Виктор Шкловский говорил, что если пропаганды так много, как воды в Неве, то она перестает быть действенной. Создастся психологический иммунитет против нее.
Сан-Франциско, 1979. 16 февраля