Вахтанг все так же стоял перед Владимиром. А того все трясло от бешенства:
— Ты их жалеешь, да? Ты такой благородный, да? А как они нас убивали, уже забыл? Голодом морили! Избивали! Собаками травили, уже забыл?
— Это женщина, слушай...
— Прочь с дороги! Она не уйдет отсюда, пока я с ней не пересплю, понял ты-и! — Владимир чуть было не нажал на крючок автомата, но Жерар успел сзади ударить его по стволу, схватив его за руки. Владимир все же выстрелил, но очередь ударила в потолок. Посыпались куски штукатурки. Жерар вырвал автомат из рук Владимира, свалил его на пол. Тот отбивался, хрипел:
— Пусти меня, слышишь! Пусти, гад, всех перестреляю!
— Пусти его... — по-немецки сказал Вахтанг, и Жерар отпустил.
Владимир тяжело поднялся, но автомат, лежащий на полу, поднимать не стал. Вахтанг вдруг положил ему руку на плечо, тихо сказал.
— Извини, дорогой... я все понимаю...
— Ни хрена ты не понимаешь, — Владимир резко сбросил с плеча его руку, пошатываясь побрел по коридору.
...А немецкая медсестра в это время сидела в гостиной на диване рядом с лежащим Даниэлем и тихо всхлипывала. Он очнулся от выстрелов и теперь вопросительно посмотрел на девушку:
— Ты... кто?
— Магда... я работаю в больнице... Ваши друзья приказали, чтобы я...
Даниэль пошарил рукой за пазухой:
— Библия... Где моя Библия?
— Я не брала! — испугалась медсестра, — клянусь Богом, я не брала.
...Владимир спустился в полутемный подвал под домом, огляделся. В подвале оказался целый склад старых вин. Заросшие паутиной пирамиды старых бутылок, бочки. Владимир тряхнул головой:
— Вот это лафа... хоть здесь отведем душу... — Он взвалил на плечи ящик, полез по лесенке наверх...
...Жерар стоял у дверей в гостиную, постучал, обернулся к Вахтангу:
— Так долго не открывают, а? Жизнь пошла, как на пиратском корабле! — Жерар засмеялся. — Ну где у себя, в Польше, он найдет такую заботу о товарище? Смотри, Вахтанг, с нами не захотела, а к поляку сама убежала... Ты понимаешь, что я говорю?
— Он летчик, а так долго возится с девчонкой! Какой же после этого он летчик?
Вахтанг не ответил, молча прошел в столовую, взял со стола кусок мяса, стал есть. Жерар прошел за ним, продолжая:
— Я, например, первый раз в тринадцать лет. А ей было за сорок, ха-ха! Она держала в порту кафе для грузчиков. Такая любительница молодых мальчиков, ха-ха! Я так перепугался, когда она затащила меня в постель, что заревел, как корова. А на другую ночь я сам залез к ней через окно. Вот была потеха, ха-ха! А ты?
— Я любил одну девушку... — после паузы, медленно, по-немецки ответил Вахтанг, — но родители отдали ее замуж за другого...
— Почему?
— Так случилось...
В столовую ввалился Владимир, с грохотом поставил ящик вина на стол, вынул одну бутылку, отколол горлышко.
— Нет, меня так и тянет посмотреть, чем они там занимаются! — сказал Жерар. — Или он за два года лагеря забыл, как это делается? Слушай, Владимир, ты много пьешь...
— Только не учите меня жить! — резко ответил Владимир. — Я не для того загибался в лагере, чтобы мной опять командовали!
...А Даниэль в это время обнимал и целовал девушку, говорил:
— Ты похожа на мою невесту... Ты не бойся, мы не сделаем тебе ничего плохого... Ах, какие божественные духи!
— Это ваш приятель налил полную ванну французских духов, — сквозь слезы улыбнулась девушка. — Я никогда в жизни не видела столько духов...
Даниэль снова поцеловал ее, и девушка доверчиво потянулась к нему, прижалась всем телом, прошептала:
— Ты такой красивый... ты ужасно красивый... Как тебя зовут?
Даниэль вдруг нахмурился, оттолкнул ее от себя:
— Нет, нет... уходи... Лучше уходи...
— Я тебе не нравлюсь? — она искренне огорчилась. — Ты думаешь, я со всеми такая? И про жениха сказала неправду... его нет... Его убили в прошлом году в России... Ты не веришь мне?
— Верю... — он облизнул сухие, потрескавшиеся губы. — Так нельзя... Если я буду так, то мне начнет казаться, что моя невеста тоже может так... Ты понимаешь меня?
— Понимаю... Я уйду... А ваши... друзья... они отпустят меня?
И вдруг с улицы вновь донесся рев автомобилей, мотоциклов, голоса людей, отрывистые команды...
— Здесь больше роты... — прошептал Жерар. — Черт возьми, влипли!
— Помогите зарядить... — Вахтанг взял автомат, протянул его Владимиру. Тот только усмехнулся, отхлебнув из бутылки:
— Не бойся, сейчас мы их разделаем под орех...
Мотоцикл с двумя офицерами остановился перед мраморными ступеньками. Один офицер что-то крикнул солдатам, спрыгнул с мотоцикла и направился в особняк...
Владимир взял из рук Вахтанга автомат, вставил в него рожок, еще отхлебнул вина и, отбросив бутылку, приготовился стрелять. Жерар схватил его за руку:
— Ты с ума спятил?
— Трусы! — Владимир пытался вырвать автомат из рук француза. — Вахтанг, бери другой! Щас мы им покажем, как умеют умирать советские офицеры! По фашистским гадам огонь!
Жерар сдавил Владимира мощными ручищами, взвалил на себя и заспешил к лестнице, на второй этаж. Вахтанг подобрал автоматы, двинулся за ним...
...Даниэль и медсестра выбежали из гостиной, остановились. В окно они тоже видели, как подъехала к дому колонна мотоциклов.
Медсестра показала глазами Даниэлю на второй этаж, проговорила торопливо:
— Не бойтесь... я не скажу...
А на втором этаже хрипел Владимир, которого держал в объятиях Жерар:
— Трусы! С бабами — трусы! Воевать — трусы! Вас в лагере сделали такими! Вахтанг, возьми автомат! Возьми!
— Да заткнись же ты! — Жерар ладонью зажал Владимиру рот.
...Слышно было, как хлопнула парадная дверь, раздались шаги. В гостиную вошел офицер в забрызганном грязью черном мундире. Посреди гостиной он увидел испуганную девушку в наброшенном на плечи дорогом халате, козырнул ей:
— Почему убитый ефрейтор у подъезда? Что здесь произошло, фройлен?
— Не знаю... была стрельба... из лагеря убежали заключенные. Хозяева уехали... Я здесь одна.,.. — глаза у девушки огромные от страха, руки судорожно запахивают халат на груди.
— Закопайте убитого в саду, возле ограды, — приказал офицер вошедшим солдатам и вновь посмотрел на медсестру, — мы торопимся, фройлен. Будьте осторожны, скоро здесь будут американцы.
— Да, да... — медсестра с готовностью кивнула головой. — Вам ничего, ничего не нужно, герр штурмбанфюрер?
— Что-нибудь поесть, — устало улыбнулся офицер. — И попить... О, да тут вино есть! — он подошел к столу, взял бутылку. — Мозельское! Черт возьми, на свете еще существует мозельское! — И приказал солдату: — Заберите весь ящик!
...Наверху, окаменев, стояли Жерар, Вахтанг и Даниэль. В руках Жерара и Даниэля автоматы. Рядом у их ног лежал в пьяном забытье Владимир...
...Медсестра вынесла в гостиную продукты, и солдат забрал их, сложил в походную сумку. Офицер еще раз козырнул:
— Счастливо оставаться, фройлен. Надеюсь американцы не тронут вас...
Они вышли из гостиной, и наступила тишина. Слышно, как за стенами особняка громче взревели мотоциклы, раздались отрывистые команды.
Даниэль бросился к окну и увидел, как автоматчики на мотоциклах отъезжали от дома по дорожкам. Пары отработанного бензина окутывали голые весенние деревья.
— Уехали... — с облегчением произнес Даниэль.
— Смотри, а этот спит, — удивленно сказал Жерар и потряс Владимира за плечо, хлопнул по щекам. — Эй, Владимир, проснись!
Владимир с трудом открыл глаза, тяжело сел на полу:
— Ч-черт, после этой контузии все время теряю сознание... Что без меня постреляли фрицев?
— Мы были на волосок от смерти, — ответил Жерар.
— Мы уже пять лет на волосок от смерти каждый день, — Владимир тяжело встал: — Пора бы и привыкнуть... Где вино? Я притащил из подвала целый ящик.
— Хватит пить, — сказал Даниэль, — война еще не кончилась.
— Слушай, ксендз, это не твое собачье дело, — Владимир стал спускаться по лестнице на первый этаж. Остальные двинулись за ним. — Читай свою паршивую Библию и не суй нос, куда не просят...
— Еще одно слово про Библию... — Даниэль невольно сжимал кулаки.
— Не связывайся, — негромко сказал Жерар, — ты не видишь — он болен...
— Да, вам лучше со мной не связываться, дорогой Жерар... — Владимир прошел через гостиную в холл, не замечая медсестры. В холле он споткнулся обо что-то и громко выругался.
— Отсюда надо уходить, — сказал Даниэль, — могут опять нагрянуть немцы.
— Да, надо уходить, — повторил Жерар. — А куда?
— Все равно... — Даниэль опустился на диван, вытер мокрый лоб, — совсем нет сил... колени дрожат...
— Сварить вам кофе? — вдруг предложила до сих пор молчавшая медсестра. — На кухне есть кофе. Я видела... — и она быстро ушла.
— Они мне пить запретят, ха-ха! — он откупорил бутылку, отпил глоток, сморщился. — Ну, и дрянь это мозельское, уксус! Вахтанг, может, попробуешь?
И вдруг Вахтанг подошел к столу, налил себе в пустой бокал, глянул на Владимира:
— Твое здоровье, Владимир. За то, что мы живы...
— Хоть ты меня понимаешь, — Владимир взглянул на него. — Я летчик, понимаешь? Я по девять боевых вылетов делал в сутки! У меня семь сбитых лично «мессеров», понимаешь?
Вошла медсестра с большим подносом. На подносе — чашки с горячим кофе, сэндвичи. Она улыбнулась, глядя на Даниэля:
— Вам давно пора подкрепиться.
Владимир зло посмотрел на нее, но промолчал. Даниэль забрал у нее поднос, поставил на стол:
— Прошу вас, пани. Будем пить кофе вместе.
— А все-таки мы взяли Берлин, Вахтанг, мы! — сказал Владимир, обращаясь к одному грузину. — У тебя есть друзья, Вахтанг?
— Были...
— И у меня были... теперь нету... — Владимир весь напрягся, словно его сейчас настигнет припадок. — Черт, голова... две контузии, понимаешь... А потом в лагере сапогами по голове... Эх, какие были друзья, Вахтанг! Они сгорели живыми... Полухин Борька — штурман. Чернов Иван — борт-стрелок... Мы загорелись над Кубанью в сорок втором... До фоба были друзья, до гроба... — Владимир вдруг взорвался и обернулся к Даниэлю, — шесть «мессеров» на одного, ты такое хоть видел во сне, тухляк польский! Шесть на одного! И мы не удирали! Ванька Чернов два поджег! Два! И они погибли... а я остался жить! Зачем, Вахтанг, скажи мне, зачем остался жить? А-а, что с вами говорить... — Владимир махнул рукой и пошел из гостиной, спрашивая: — Тут были сигареты? Где тут были сигареты?
Он вышел. Все молчали, опустив головы.
— У нас в госпитале были такие, — тихо сказала медсестра. — Наши солдаты из-под Сталинграда... они воровали спирт и напивались до бесчувствия.. Ужасно, что наделала война с людьми... ужасно...
— А Париж давно свободен, — вдруг вздохнул Жерар и слабо улыбнулся: — Перед самой войной встретилась мне роскошная девочка. Мы прилетели из Марселя принимать партию английских самолетов, и тут я ней познакомился. Мечта пирата! Все летчики и механики подыхали от зависти, когда я пришел с ней на аэродром, потеха! — он мечтательно улыбнулся, вспомнив свою девушку. — Странно, с тех пор прошло пять лет, а кажется, что целая жизнь... Будто этого и не было вовсе... Или было, но не со мной...
— Она жива? — спросил Даниэль.
— Не знаю... — Жерар пожал плечами. — Поигрались несколько ночей и расстались... Не могу долго с одной и той же... Поэтому и не женился...
Из приемника раздался бравурный марш. Даниэль налил в фужер немного вина, осторожно попробовал. Жерар взял сэндвич, стал жевать, продолжая говорить:
— Больше всего в жизни любил бродяжить. Бог мой, где я только не был! Рио-де-Жанейро, Сантьяго, Нью-Йорк, Мадрид, Вена, о-о, сколько разных городов! — Жерар покачал головой. — И везде у меня полно друзей!
— Что ты там делал? — спросил Даниэль?
— Как что? Я — механик по авиационным моторам. Думаешь, почему немцы загнали меня на этот проклятый подземный завод? Я моторы знаю, как священник Библию. Прости, не хотел тебя обидеть.
— Я провожу вас в спальню, — сказала медсестра. — Пойдемте...
Жерар с грустью смотрел, как медсестра обняла Даниэля за талию, повела его из гостиной, осторожно и заботливо поддерживая.
Вахтанг сидел за столом прямо, вертел в пальцах бокал с недопитым вином, думал о чем-то своем, тяжелом и никому не понятном.
— Что ты все молчишь, а? — Жерар хлопнул его по плечу, — о чем думаешь?
— О том, как жить дальше... — медленно по-немецки ответил Вахтанг.
— Чем меньше думаешь, тем больше живешь! — засмеялся Жерар, — у нас теперь каникулы после страшной войны, Вахтанг! Мы имеем право повеселиться, ни о чем не думая!
Вахтанг не ответил, все также глядя прямо перед собой...
...Утром Жерар возился с «майбахом». Копался в моторе, что-то прочищал и протирал, тихо мурлыкал под нос незамысловатый мотив. Время от времени он погладывал на дом, но оттуда никто не выходил. Жерар забрался в кабину, завел мотор, внимательно прислушался, как работал двигатель. Включил и снова склонился над мотором.
Владимир проснулся, когда солнечные лучи упали ему на лицо, с трудом открыл глаза, облизнул запекшиеся губы. Встал, огляделся. Радом с диваном, в кресле, спал Вахтанг. Больше в гостиной никого не было. Владимир двинулся из гостиной, остановился в холле. В это время в спальной открылась дверь и вышла медсестра, запахнув на груди халат. В открытый дверной проем был виден Даниэль, лежавший на широкой постели.
— Гуген так... — мрачно поздоровался Владимир.
— Гутен так... как вы себя чувствуете? — испуганно спросила медсестра.
— Как в гробу — спокойно и тихо, — Владимир направился на кухню, бормоча: — Этот поляк неплохо устроился...
На кухне он открыл водопроводный кран и долго пил воду, поплескал себе на лицо.
— Приготовить вам кофе? — медсестра остановилась у входа.
— Лучше Даниэлю приготовьте, — Владимир опять склонился к крану, стал жадно пить..
...Жерар вновь включил двигатель, послушал, удовлетворенно прищелкнул пальцами: — Теперь машина в порядке. Он настроил приемник, повертел ручку. Сквозь треск и шипение прорвалась русская речь, потом английская, потом — французская. Услышав родную речь, Жерар замер. Торопливый мужской голос, запинаясь от волнения, сообщал о том, что сегодня в Берлине в шесть часов утра подписана безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии. Жерар вздрогнул, сделал звук громче.
— Сегодня в шесть часов утра в Берлине подписана полная и безоговорочная капитуляция гитлеровской Германии. На церемонии подписания капитуляции присутствовали: представитель Советского Союза маршал Жуков, представитель Великобритании фельдмаршал Монтгомери, представитель Франции генерал де Голь...
Жерар схватил с сиденья автомат, выскочил из машины и побежал к дому, стреляя на ходу.
— А-а-а, — бессмысленно кричал он и безостановочно гремела автоматная очередь.
Владимир, услышав выстрелы, кинулся в гостиную, схватил автомат и бросился к окну. Проснулся Вахтанг, тоже схватил автомат.
— Что?! Что!? Опять немцы!?
Жерар ворвался в дом, стреляя в потолок, по стеклам, по пустым багетовым рамам, по портрету фюрера. Когда кончились патроны в рожке, он швырнул автомат на пол и, молча улыбаясь, посмотрел на всех. И все, ничего не понимая, смотрели на него.
Тогда Жерар подошел к приемнику, включил его, повертел ручку настройки. И вот торжественный голос сообщил по-русски:
— ...подписана безоговорочная капитуляция Германии! Даниэль побледнел, чуть не упал, резко пошатнувшись.
Вахтанг едва успел подхватить его здоровой рукой. У Владимира судорогой свело лицо, он стиснул зубы, проглотил ком в горле. Медсестра всхлипнула, закрыла лицо руками. А Жерар пошел плясать по гостиной, пиная ногами стол, стулья, кресла:
— Она кончилась, сукины вы дети! Она издохла, чтоб ей ни дна ни покрышки! Мы теперь вольные люди! Победители! Вы понимаете это, лагерные выродки!? — он обнял Владимира и расцеловал его, потом подскочил к Вахтангу и тоже расцеловал, потом кинулся тормошить Даниэля, запел во все горло: — Она кончилась, черт меня подери! Кончилась, трам-там-там! — он подхватил медсестру и затанцевал вальс по гостиной. — Она кончилась! Кончилась!
Из приемника гремел торжественный, победоносный марш..
...А вечером они ужинали при свечах. Воск плавился и стекал на старинные бронзовые канделябры. Пока медсестра ставила на стол блюда с разными кушаньями, Жерар, Даниэль, Вахтанг и Владимир копались в гардеробе, выбирая себе костюмы. Арестантские куртки и брюки валялись кучей на полу.
Жерар натянул очередной костюм, но и он был явно мал ему.
— На-ка, примеряй ты! — он бросил костюм Даниэлю, а сам достал новый. И следующий костюм на Жерара не налезал.
— С моей лошадиной фигурой надо иметь собственного портного, недовольно бормотал он, примеряя третий костюм. Застегнулся на все пуговицы, посмотрелся в зеркало, озорно подмигнул медсестре: — Какой жених пропадает, а? — Но одно неосторожное движение плечами — и раздается треск рвущихся ниток. Пиджак расползся по швам. Даниэль, Вахтанг, Владимир и девушка дружно рассмеялись.
С четвертым пиджаком произошла та же история. Жерар был явно огорчен, копался в гардеробе, ругался:
— Неужели в этом дурацком доме для меня не найдется одежды?
Владимир тем временем надел щегольский костюм с широкими остроконечными бортами. Посмотрел на себя в зеркало.
— Это не я.. — растерялся он. — Совсем не похож...
— Потрясающий джентльмен, — Жерар хлопнул его по плечу, — тебе женщины часто говорили, что ты красивый? — он подмигнул медсестре: — Как ты считаешь, он красивый?
— Да... — улыбнулась она, — очень красивый мужчина...
Вахтанг нашел темный костюм в светлую полоску, примерил, прищелкнул языком:
— Самый красивый мужчина — это я! Смотрите, друзья, таким я был до войны.
— Наверное, седины было поменьше, — улыбнулся Даниэль.
Тем временем Владимир принес из прихожей кучу башмаков, бросил их на пол:
— Налетай — подешевело!
— Моего размера все равно нету, — безнадежно махнул рукой Жерар.
Все четверо начали примерять обувь. Жерару, конечно же, не лезли ни одни туфли. Он со злостью швырял их об стенку.
— Э, Жерар, попробуй вот это, — Вахтанг нашел в гардеробе и протянул французу смокинг с атласными бортами, белую рубашку с черной бабочкой.
Жерар оделся, вопросительно посмотрел на Вахтанга. Тот кивнул головой, поднял вверх большой палец в знак одобрения, сказал:
— Настоящий жених...
— Ого, Владимир, твой соотечественник все-таки стал говорить по-немецки! — весело сказал Жерар, потом снял со стены пустую багетовую раму, приставил себе по пояс, застыл. Он действительно был похож на портрет. Засмеялась медсестра, улыбались Владимир и Даниэль. А Вахтанг опять сказал:
— Теперь ты похож на моего родственника.
— Интересно, кто он был, если ходил в смокинге? — спросил Владимир, повязывая галстук перед зеркалом.
— Старая грузинская фамилия... он был князь... — Вахтанг вдруг нахмурился.
— Князь? — Владимир удивленно взглянул на него. — Ты, значит, тоже княжеских кровей?.. Жерар, Даниэль, слышали?
— Князь? Маркиз? — переспросил Жерар и засмеялся. — В Грузии тоже князья есть?
— Там каждый второй — князь, — усмехнулся Владимир.
— Хватит об этом. Я пошутил, — хмуро ответил Вахтанг и отошел к окну, черному, запотевшему.
А Жерар вертелся перед зеркалом, прищелкивая пальцами:
— Представляете, я в таком виде появлюсь в Париже?
— Божественно! — сказал Даниэль. — Ты словно сошел с картины Рембрандта!
...И вот они все сидели за столом, в костюмах и белых рубашках. Медсестра, одетая в блестящее платье с глубоким вырезом на груди, подавала на стол блюда.
— За свободу! — крикнул Жерар, чокаясь со всеми. — Признайтесь, сукины дети, раньше вы даже не подозревали, что это такое!
— За свободу всех, кто сейчас в неволе...
— А почему вы носы повесили? — удивился Жерар, — или вы не рады?
— Рады... — вздохнул Даниэль, не поднимая головы от тарелки.
— Мы теперь спокойно можем отправиться по домам! Я в Париж, Даниэль — в свою Польшу, Владимир — в Россию, Вахтанг — в Грузию!
— В Польше теперь хозяйничают русские, — нахмурился Даниэль, — они предали поляков, чтобы потом захватить Польшу... Мне там делать нечего...
— Еще одно слово про русских! — Владимир с силой ударил по столу. Зазвенели хрустальные фужеры.
— Да, продали! — повысил голос Даниэль. — Когда в Варшаве началось восстание Буй-Барановского, ваши танки стояли на другом берегу Вислы и ждали! Смотрели, немцы уничтожали Варшаву и поляков.
— Да плевать я хотел на твоего Буй-Барановского! Где вы были, храбрые вояки, когда немцы уничтожали Киев и Харьков! Когда от Минска остались одни развалины?
— Поляки дрались в подполье! — запальчиво ответил Даниэль.
— Подпольщики, ха-ха! — желчно рассмеялся Владимир. — Отсиживались в Польше со своим вшивым правительством! — он вскочил, сжал кулаки. — Лучше заткнись или я набью тебе морду!
Жерар оттолкнул Владимира, загородил Даниэля:
— Да что вы, сукины дети, с ума сошли! Меня всегда удивляли эти славяне! Как сойдутся, тут же наскакивают друг на друга, как бойцовые петухи! Хватит, или я вам обоим набью морду! И свяжу! Будете лежать тихо, а мы с Вахтангом будем пить вино и веселиться! Вахтанг, надеюсь, грузины — это не славяне?
— Нет... — Вахтанг с улыбкой покачал головой, — но тоже христиане.
— Слава Христу! — перекрестился Жерар. — Мы все тут христиане, все — нас осеняет Христос...
— Германию тоже осенял Христос, — сказал Даниэль.
— Нет! — теперь уже нахмурился Жерар. — Фашисты, как и коммунисты, — безбожники! — он тут же спохватился, приложил руку к сердцу. — Ой, простите, кажется, я не то сказал.
— Ничего, стерпим, — пробурчал Владимир, садясь за стол
— Но ведь вы не коммунисты? — осторожно спросил Жерар, — вы просто грузин и русский?
— Я был кандидатом в партию... -сказал Владимир, — впрочем, тебе этого не понять, Жерар...
— Мой отец был коммунистом, -сказал Вахтанг.
Некоторое время они ели в тишине. Постукивали о тарелки ножи и вилки. Владимир пил вино, вдруг сморщился, сплюнул на пол:
— Я не могу больше пить эту дрянь, — он встал, — я поехал в город. Достану шнапсу или спирту.
— А если тебя схватят? — спросил Жерар.
— Кто? — усмехнулся Владимир и сунул в карман пиджак пистолет, в городе давно американцы...
— Он прав... — Жерар некоторое время раздумывал, — а что, ребята? Прогуляемся в город? Действительно, надоело сидеть в этой конуре! «Майбах» большой, мы все поместимся!
Они все забрались в просторный «майбах». Владимир сел за руль, включил фары. Взревел мотор и машина прыгнула с места, понеслась по ровной, посыпанной битым кирпичом дорожке.
Скоро они выехали на шоссе. Два луча от фар упирались в глухую темноту, ровно гудел мотор.
— У меня такое чувство, будто снова я за штурвалом, — усмехнулся Владимир.
— Умоляю, осторожнее, — Жерар сидел рядом с ним, — ты везешь живых людей.
— Сколько до города, фройлен? — спросил Владимир.
— Примерно полчаса езды, — ответила медсестра. Она сидела между Даниэлем и Вахтангом.
— Интересно, трупы на дороге уже убрали или нет? — будто про себя спросил Владимир.
— Хватит о трупах! — умоляюще произнес Жерар, — мы едем в город за шнапсом! Как до войны!
— Боюсь, как до войны уже никогда не будет, — сказал Владимир.
Неожиданно в ночной тишине послышались странные гудящие звуки. Владимир остановил машину и выбрался на шоссе. Долго слушал, подняв голову к небу, пробормотал:
— Бомбардировщики... на восток пошли...
— Мы едем за шнапсом или нет? — спросил из машины Жерар.
В городке, куда они въехали, было темно и тихо. Дома с черными провалами окон, нигде ни огонька.
— Фью-ить! — присвистнул Жерар, — тут, как на кладбище!
— Где тут ресторан, фройлен? — спросил Владимир, — или что-нибудь в этом роде?
— А где ты живешь? — спросил Даниэль.
— На Терлингер-штрассе. Это совсем близко. Третья улица, направо.
Впереди показалось освещенное здание. У подъезда стояли американские джипы и виллисы, прохаживался часовой. Из раскрытых окон слышны музыка, голоса, смех.
«Майбах» проехал мимо, чуть сбавив скорость.
— Веселятся... — с завистью сказал Жерар. Они опять свернули на глухую темную улицу, и вновь впереди показалось трехэтажное освещенное здание.
— Это госпиталь, — сказала медсестра.
Неожиданно из-за угла госпиталя навстречу «майбаху» вышел патруль. Трое солдат и офицер. Они загородили машине дорогу. Офицер помахал зажженным фонариком, приказывая остановиться.
— Влипли... -сказал Жерар.
Офицер подошел к машине, спросил по-английски:
— Кто такие? Документы!
— Мы заключенные из концлагеря, — по-немецки ответил Владимир.
— Документы, — нахмурился офицер, и его рука легла на кобуру пистолета.
— Нет у нас документов, — по-английски проговорил Даниэль, выбираясь из машины, — мы три дня назад бежали из концлагеря... Я — поляк, понимаете? Он — француз, он — русский...
Владимир тоже вылез из машины, встал рядом с Даниэлем.
— Документы, черт вас возьми! — выругался офицер и вынул пистолет. Солдаты сняли с плеч автоматы. Один подошел к Даниэлю, сказал:
— Лейтенант, убей меня Бог, — это переодетые СС. С ними еще женщина.
— Всем выйти! — офицер взмахнул пистолетом.
— В машину, Даниэль! — крикнул Владимир и ударил офицера в подбородок. Точный, сильный удар. Офицер опрокинулся на мостовую.
Но Даниэль сесть в машину не успел — он уже сцепился с солдатом, пытаясь повалить его. Двое других американцев вскинули автоматы, но стрелять не могли, потому что их товарищ боролся с Даниэлем. Жерар протянул руку на заднее сиденье и взял автомат. С другой стороны машины выбрался Вахтанг, рванул американца одной рукой, пытаясь освободить от него Даниэля.
— Не лезь! — крикнул Жерар и выставил автомат в окно, дал очередь поверх голов американцев.
— Возьмите хотя бы одного!
И все трое навалились на Даниэля. Тот отчаянно отбивался, кричал по-английски:
— Я же поляк, идиоты! Поляк!
Офицер выстрелил по машине, целясь в Жерара. Тот ответил. Пуля офицера пробила ветровое стекло. А солдаты дрались с Даниэлем и Вахтангом. Тому, видно, зацепили раненое плечо, и он согнулся от боли, упал на мостовую. Его стали бить ногами. И тогда Владимир выстрелил в офицера из пистолета. Тот упал на колени, крикнул:
— Стреляйте же! Стреляйте!
Владимир прыгнул в машину. Жерар дал очередь из автомата. Солдаты, увидев своего офицера лежащим на мостовой, отпрянули и схватились за автоматы. Одна, другая очередь полоснула по «майбаху». Завизжала медсестра. Даниэль помог Вахтангу подняться, впихнул его в машину. Машина взвизгнула протекторами по влажному булыжнику, понеслась вперед на сумасшедшей скорости. Сзади слышались крики, треск автоматных очередей. Видно, как от здания госпиталя бегут американские солдаты. Двое прыгнули в «виллис», завели мотор, через секунду машина понеслась в погоню.
Владимир наугад сворачивал в узкие переулки, проскакивал перекрестки. Он будто слился с машиной в одно целое, и глаза, не отрываясь, смотрели в темноту. Вот он чуть притормозил и с ходу свернул в глухую подворотню, резко затормозил. «Майбах» остановился, едва не врезавшись в чугунные ворота. Владимир выключил мотор. Стало тихо. В тишине через некоторое время послышался рокот автомобильных моторов и мимо подворотни, мазанув по стенам светом фар, проскочили один за другим два «виллиса». Машины удалялись, и, наконец, стало опять тихо.
Владимир включил зажигание, задом выехал из подворотни, развернулся в другую сторону. «Майбах» с ревом помчался по темным улицам.
— Слушайте, а что теперь делать? — спросил Жерар.
— Уносить ноги, — жестко усмехнулся Владимир, — я убил лейтенанта, а такое не прощается... Вахтанг, как плечо?
— Ничего... терпеть можно... Не надо было мне вылезать...
— Я убил лейтенанта, — сказал Жерар, — я стрелял из автомата.
— Я же кричал им, что мы из концлагеря! — возмутился Даниэль.
— У тебя на лбу написано, что ты пленный? — язвительно спросил Жерар.
— А номера? У нас на руках номера! — не сдавался Даниэль.
— Плевали они на твои номера, — ответил Жерар, — теперь главное — выбраться из этого проклятого городка.
«Майбах» резко затормозил. Стало тихо, и все сидели неподвижно.
— Не поминай лихом, сестричка, — Владимир с улыбкой обернулся.
— Мы бы взяли тебя с собой, но... — Даниэль говорил с трудом. — Неизвестно, что теперь будет дальше...