БОРИС СИЧКИН
Продолжается боль,
потому что ей некуда деться...
Возвращается вечером ветер на круги своя.
А Галич
Хохотун и балагур, актер и танцор, любитель шахмат и фасолевого супа, сиделец и эмигрант. Все это он — Борис Сичкин! А еще — участник войны, любитель веселых компаний, смешных историй и анекдотов, певец и писатель-мемуарист...
Зрителю Сичкин больше известен как легендарный Буба Касторский из фильма Эдмонда Кеосаяна «Неуловимые мстители». После выхода картины на экран, его герой стал узнаваемым и любимым, а незамысловатые куплеты Бубы из фильма запела вся страна. Слава и популярность Бориса Михайловича казались неиссякаемыми...
И вдруг — отъезд на ПМЖ в США, эмиграция. Было это в 1979 году.
В Америке жизнь была разной — со своими сложностями и радостями. Борис Михайлович даже снимался там в кино: сыграл, например, роль Брежнева в фильме «Последние дни». Но большой популярности не сыскал: иные времена, иные нравы, иная страна...
В 90-х актер часто приезжал в Россию — с бенефисами, на фестивали шансона, сняться в эпизоде фильма...
В начале 80-х годов русско-нью-йоркский друг актера Вилли Токарев обессмертил его имя в припеве своей песенки про тетю Хаю, так любимой эмигрантами с Брайтона:
Боря Сичкин там соседом
Угощал меня обедом.
Я ему в субботу позвоню!.
Незадолго до своей смерти актер написал и выпустил в свет две книги мемуаров. В них — его жизнь, роли в кино, друзья и коллеги, Россия и Америка... И — Владимир Высоцкий, с которым Борис Михайлович был довольно близко знаком и работал на съемочной площадке — в фильме Геннадия Потоки «Интервенция», например.
А в картине «Последний жулик», в которой звучат песни Высоцкого в исполнении актера Николая Губенко, Сичкин был напарником коллеги поэта по Театру на Таганке.
Надо отдать должное Борису Михайловичу: в своих книгах он всегда вспоминает своего младшего коллегу Володю Высоцкого только добрым словом. И не только вспоминает, но и рассуждает о его поэтическом, песенном и актерском таланте, пытается разобраться в феномене его популярности и в народной любви к поэту и его творчеству...
Словом, есть о чем рассказать и что вспомнить Борису Сичкину: «О Владимире Высоцком написано и сказано много. О нем говорили и писали люди, которые его хорошо знали, и люди, которые почти его не знали. Многие из них делали это небескорыстно...
Володю можно было любить и не любить, но никто не может отказать ему в огромном таланте и неподражаемой индивидуальности. Как бард он был гений. Когда Володя брал гитару и начинал петь, он был как натянутая стрела, как обнаженный нерв. Все барды мужского пола на его фоне выглядели евнухами.
«Нет и да». В главной женской роли снималась великолепная Людмила Гурченко, а ее партнер по фильму был актер МХАТа большой друг Высоцкого — Всеволод Абдулов. Я работал в этой творческой группе в качестве балетмейстера. Съемки шли легко, непринужденно. Сева Абдулов, отличный парень, мечтал познакомить меня с Володей Высоцким, не сомневаясь, что доставит нам обоим удовольствие
Знакомство состоялось в какой-то квартире, за столом, на котором было много водки. Я крепко выпил и был в ударе. Володя смеялся, и это вдохновляло меня на новые эксперименты.
Мне тогда показалось, что, несмотря на скоротечность нашего знакомства между нами установился какой-то духовный контакт».
В интервью высоцковеду Марку Цыбульскому Борис Михайлович несколько по-иному рассказал о знакомстве с поэтом: «Нас познакомил артист Сева Абдулов. Он очень дружил с Володей и хотел нас представить друг другу. Он, помню, говорил: «Я Володе о вас рассказывал, он хочет с вами познакомиться». И мы как-то наконец встретились, сидели до утра.
Мы с Абдуловым пили водку, а Володя не пил, только разговаривал, слушал и хохотал».
«Несмотря на внешнюю мишуру и популярность, вокруг него официальные власти создали обстановку, превращавшую его жизнь в ад. Высоцкого, талантливейшего актера и барда, держали на голодном творческом пайке. Кроме театра на Таганке ему не предоставлялось официально никакая другая сцена. Если ему удавалось выступить перед своими поклонниками с помощью верных друзей и почитателей, за эти следовали грубый чиновничий окрик и очередная опала.
«Интервенция», в котором я снимался вместе с ним, помешало фильму выйти на экран. Более двадцати лет кинолента пролежала в хранилище и вышла на экран совсем недавно. Тем не менее, находились смельчаки, которые приглашали Владимира в кино. Им мы обязаны тем, что образ талантливого актера запечатлен на экране.
Чтобы представить, до чего мелкими и подлыми были партийными чиновники, которым была поручена травля Высоцкого, расскажу об одном эпизоде.
Каждый год в Москве, в Центральном Доме работников искусств, 11 января устраиваются традиционные «посиделки». Попасть на них в актерской среде почитается за честь. На одной из этих «посиделок» выступил Володя Высоцкий и доставил всем присутствующим огромное удовольствие.
Перед очередными «посиделками» сижу в кабинете у заместителя (директора. —А. П.) ЦДРИ Мони Резниковского. Неожиданно заходит в кабинет Сева Абдулов и просит три билета, один из которых предназначался Высоцкому.
— Сева, я дам тебе только два билета. Высоцкому я не могу.
Сева Абдулов без всякого сопротивления и лишних вопросов взял два билета и ушел. Вероятно, друг Высоцкого Сева Абдулов не раз сталкивался с подобным явлением.
Я был настолько возмущен, что очень зло сказал:
— Моня, я никак не могу понять, кто имеет больше права присутствовать и выступать на таких «посиделках», если не Володя Высоцкий?
— Борис, не думай, что я ценю Володю меньше, чем ты, — ответил обиженно Резниковский, — но за прошлые «посиделки», на которых был Высоцкий, я получил выговор. Вчера мне позвонили из ЦК партии и предупредили: если в этот раз будет в ЦДРИ Высоцкий, я лишусь работы...»
Мало кому известно, что Борис Сичкин — участник Великой Отечественной войны. Прошел ее всю — в составе концертной бригады. С лихвой пришлось хлебнуть ему всех тягот военного времени: отступление, бомбежки, наступление, мороз и голод... Довелось повоевать под Курском, Сталинградом, в Польше.
Однажды фронтовая судьба свела артиста Первого Белорусского фронта с самим маршалом Г. К. Жуковым, командующим этим самым фронтом. И не просто встретиться с Георгием Константиновичем, а еще поприсутствовать на встречах маршала с союзниками — Эйзенхауэром, Бредли, Монтгомери. Сичкин вспоминал, что Жукову очень нравились танцы, пародии, пение молодого одессита (хотя сам артист родом из Киева).
Сам ее прошедший, Борис Михайлович никогда не упускал возможности встретиться с участниками той страшной Войны, всегда с удовольствием с ними общался. Им было что вспомнить и о чем поговорить...
Как-то судьба свела артиста с отцом Владимира Высоцкого — Семеном Владимировичем Высоцким: «Володя никогда не оставался в изоляции. У него были верные и преданные друзья, и, прежде всего, родные.
—' как-то поэт с Мариной Влади снимали у певицы жилье. — А. П.). Там меня познакомили с отцом Володи. Я до сих пор не могу забыть, что этот боевой полковник не назвал мне своего имени-отчества, а представился:
— Отец Владимира Высоцкого.
Мне послышались в его словах и отцовская гордость, и отцовская боль...»
Интересно воспоминание Бориса Сичкина — в свете последних публикаций, свидетельствующих о довольно непростых, особенно в последние годы жизни Владимира Высоцкого, его личных отношениях с отцом...
Артист продолжает: «Я не могу себя причислить к близким друзьям Высоцкого, хотя мы регулярно встречались и даже работали в одних фильмах. В Ленинграде мы пошли на рынок купить фрукты и случайно попали в павильон, где продавались гуси. Мне пришла в голову озорная идея. Я сказал Володе:
— Сейчас я сделаю так, что все торговки будут между собой ругаться.
Я подошел к первой попавшейся торговке, взял гуся, посмотрел на него внимательно и сказал:
— Моя жена поручила мне купить гуся с жирной жопой.
Торговка немедленно повернула гуся задом.
— Разве это вам не жирная жопа?
— Хорошая жопа, но хотелось бы пожирней, — ответил я.
— Гражданин, — крикнула соседка, — идите ко мне! Уверяю вас, здесь на базаре такой жопы вы не найдете.
— Ишь ты, — возмутилась третья торговка, — самая жирная жопа у меня.
Я поворачивал очередного гуся к себе задом, одним глазом заглядывал внутрь, а другим на Володю Высоцкого, который уже рыдал от смеха.
Наконец я объявил:
— Лучше позвоню жене, пусть она придет и выберет жопу себе по вкусу.
Мы ушли, но еще долго над павильоном носилось слово «жопа».
В городе Запорожье, на скамейке рядом с рестораном, оказались Володя Высоцкий, Марк Бернес и я. Рядом в ресторане шумела свадьба. Нам со скамейки было все видно. Я решил повеселить Высоцкого и Бернеса и зашел в зал, где празднуют свадьбу, поцеловал невесту, посадил ее на руки и поднял тост за молодых.
Все выпили. Я танцевал со всеми женщинами, обнимался с какими-то мужчинами, поднимал тосты, пил с женщинами на брудершафт, устраивал массовые танцы, черт знает что творил и ушел.
Высоцкий и Бернес хохотали и никак не могли понять, как это возможно.
»
В 2010 году в новгородском издательстве «Деком» вышла книга Максима Кравчинского и Александра Сингала «Борис Сичкин: «Я — Буба Касторский», посвященная жизни и творчеству актера. В ней есть глава «Слово о Высоцком». Усилиями неутомимого высоцковеда из США Марка Цыбульского, попросившего Сичкина незадолго до его ухода из жизни поделиться воспоминаниями о поэте, мы узнаем некоторые новые подробности общения Бориса Михайловича с Владимиром Высоцким. Воспоминания эти и помещены в книге о Сичкине.
Артист вспоминал: «В моем доме бывала вся богема. Случалось гостить там и Высоцкому.
У нас был общий друг, капитан теплохода «Грузия» Анатолий Гарагуля. Он одессит, но когда приезжал в Москву, мы обязательно встречались то у Володи, то в гостинице. Это очень часто бывало. Там и Андрей Тарковский бывал, и Эдмонд Кеосаян, и Булат Окуджава. Ну, Окуджава, собственно, в этой компании не был, он изредка приезжал...
Я никогда не видел Володю пьяным, и никогда он при мне не пил. Когда я с ним встречался, он всегда был в «завязке». Это был совершенно очаровательный, предупредительный, с огромным уважением к окружающим человек В том числе и ко мне.
«Володя, говори мне «Борис». Он отвечал: «Нет, Борис Михайлович, я так не могу, Вы старше меня». На редкость просто был очаровательный и интеллигентный человек
Мне говорили, что когда он выпивал, то менялся. Я его этой стороны не знаю совершенно. Вообще я вам скажу, что всюду, где мы встречались (а бывало это довольно часто), пили водку. Так я пил, а он — нет, и спокойненько смотрел, как другие пьют и радуются...
Во время съемок фильма «Интервенция» мы жили с Володей в одном номере в гостинице «Англетер» в Ленинграде. Я тогда обратил внимание на одну его характерную черту: его не надо было уговаривать спеть. Ему надо было, чтобы был слушатель, тогда он брал гитару и начинал петь.
Я, помню, напевал ему так называемые блатные песни, а он сказал: «Борис Михайлович, я эти песни впервые слышу!» Я говорю: «Володя, как же так? Эти песни пошли по всей стране и сделали тебя знаменитым». Он мне так ответил: «Я, когда выпивал, пел. Что я пел — сам теперь уже не помню, я на ходу сочинял эти песни».
Борис Сичкин имеет свои суждения не только о песенном творчестве Владимира Высоцкого, но и о его работе в кино и театре. По мнению Сичкина, на съемочной площадке и на сцене поэт был, мягко скажем, слабоват...
«.. Я влюблен в него, как в барда. То, что он сделал как бард,— это гениально, на мой взгляд. А как артист кино... Я считаю, что есть и лучше. То есть он не был плохим актером. Нормальный, хороший артист, но не гениальный.
Знаете, есть артисты хорошие, а в кино сниматься* не могут, просто не умеют. Театр и кино — это же разные вещи. В кино есть камера, но нет людей, нет зрителей, а кто-то привык к ним. А Высоцкий хорошо чувствовал камеру, поэтому у него не было проблем в этом плане. Он играл, как в театре, так и в кино, был свободен. А вообще-то не так уж много он играл в кино.
Лучшей его ролью я считаю роль поручика Брусенцова из фильма «Служили два товарища». Но я не все фильмы с его участием видел. Не знаю, в частности, последних его работ в «Маленьких трагедиях» и «Месте встречи...» Когда они вышли на экран, я уже эмигрировал.
Я видел его в театре, в частности в роли Гамлета. Ну, что сказать? Вообще вопрос искусства — это дело вкуса. Лично мне эта трактовка не нравится. Когда выходит человек в свитере и с гитарой и играет Гамлета — мне это непонятно. Меня трудно убедить в таком «колхозном» варианте — Гамлет в свитере».
Вот так — ни больше, ни меньше... «Колхозный Гамлет»!
«О Высоцком могу сказать, что и в театре, и в кино он был хорошим актером, но это не главное. Главное же в том, что песни свои он исполнял, как актер. Вот это он делал замечательно!
Еще раз скажу: я считаю, что он был гениальный бард. Выше него никого не было и, вероятно, долго не будет...»
Закончить же эту главу стоит красивыми и проникновенными словами Сичкина о поэте и актере — из книги воспоминаний Бориса Михайловича «Я из Одессы, здрасьте!..»: «Володя Высоцкий ушел, и это большая утрата. Врачи говорят, что инфаркт — огорчение сердца. На мой взгляд, это точное определение. Володя был мужественным, своим разумом терпел и боролся с несправедливостью, а вот сердце — это тонкий механизм — не выдержало битвы, огорченное сердце перестало биться...»