Печатается с разрешения автора
Дата публикации – 6.07.2005 г.
Оригинал статьи расположен по адресу: http://v-vysotsky.com/vospominanija/Riannel/text.html
О Владимире Высоцком вспоминает
Тойво Васильевич РЯННЕЛЬ
Я считаю творчество Высоцкого "криком буревестника". Он нас будил, звал к борьбе. Я горжусь, что мне удалось это лично ему сказать.
Мой земляк (по Сибири) Володя Назаров завершал кем-то начатый фильм ("Хозяин тайги", – М. Ц.) по повести Можаева и настоял, чтобы фильм снимали в Сибири, на реке Мана, где сплав леса и жизнь межпромхозовского посёлка представлялась более близкой к духу повести.
Какие-то кадры для начала фильма снимались в конце работы, в сентябре (1968 г., – М. Ц.). Назаров мне позвонил и просил приехать на концерт Владимира Высоцкого. Поехать на концерт я не смог, но попросил Назарова сказать Владимиру Семёновичу и Валере Золотухину, чтобы они завернули в мою мастерскую по пути в аэропорт – я мог их посадить на любой рейс в Москву.
Организовать эту встречу взялся Вадим Васильевич Елин – свободный художник, талантливый портретист, немного бард – "во всяком деле есть случайный мальчик", по определению Евгения Евтушенко.
Вадим принёс ведро только что пойманных хариусов, другой художник, Вадим Анатольевич Балдин, сходил за водкой. Мы были наслышаны, что у "Семёныча" период съёмочной трезвости кончается, и были готовы к любому повороту событий. "Пить или не пить" – это было решать Высоцкому.
Мне позвонили из крайкома комсомола и сказали, что кто-то от них должен присутствовать на этой встрече-концерте. Я ответил, что это не концерт, а личная моя встреча в моей мастерской. А крайком мог бы за время работы Владимира Высоцкого над фильмом сам организовать для молодёжи такой концерт в Красноярске, какой был в Дивногорске, где Высоцкий выступал с оркестром студенческого стройотряда МАДИ (московский автодорожный институт, – прим. Т. Ряннеля). Я просил никого из крайкома не приходить и сказал, что просто не пущу, а мне напомнили об "ответственности".
Кстати, о Дивногорске. После концерта Высоцкого постройком ГЭС дал ужин в ресторане в честь съёмочной группы "Мосфильма". Как известно, на каждой картине есть директор – главный организатор всей деятельности группы, человек, как правило, очень нужный в артельной актёрской вольнице.
На этом банкете директор картины, бывший начальник каких-то органов, произнёс яркую речь. После расформирования лагерей для заключённых он был трудоустроен в сфере искусства. И вот этого директора подняли под руки с удобного кресла два бывших зека, которые узнали в нём ретивого начальника, а по-лагерному – "удава".
"Чтоб утром и духу твоего не было в Дивногорске, гражданин начальник!"
Говорят, что режиссёру фильма Владимиру Назарову, человеку очень деликатному, удалось уговорить гидростроителей отсрочить исполнение приговора на три дня – в интересах нового фильма. Эти строители считали, что "гражданин начальник" не должен иметь никакого касательства к их кумиру, Владимиру Высоцкому, и он уехал до срока, сдав дела своему заместителю.
Я немного отвлёкся. Итак, Вадим Елин встретил автомобиль с Высоцким и Золотухиным у Дома художника, где была моя мастерская. В нашем доме не было лифта, и по всей лестнице вслед за гостями потянулась вереница поклонников и просто любопытных. Я, естественно, не знал, были ли в этой толпе работники крайкома, но никого не пустил.
В мастерской было всё готово: гитара, магнитофон с большим количеством бобин... Первым в мастерскую зашёл Валерий Золотухин. Зашёл, как домой, дирижируя тростью и напевая, как в народе говорят, "матершинные частушки".
"Эх", – сказал Володя Высоцкий, посмотрев на крупных хариусов, нарезанных большими кусками, и на четыре бутылки водки.
"Поставьте чай. Завтра у нас прогон спектакля на "Таганке". Поймите нас правильно... С самолётом как?"
"Через час сорок, есть договорённость с машиной".
"Значит, так, – сказал Высоцкий. – Я покажу вам несколько песен, но их записывать не надо, они ещё в работе. А что можно записать, я скажу".
Разрешил он записать "Корсара", "Москва – Одесса", "В сон мне – жёлтые огни". А в числе неразрешённых для записи песен была "Банька", которую режиссёр Назаров не включил в фильм. Уж больно слова были дерзкими и смелыми по тем временам: "И хлещу я берёзовым веничком по наследию мрачных времён". Не разрешил Володя записать и "Охоту на волков". Эти песни ещё не звучали из окон домов Дивногорска, Братска, Набережных Челнов... Он ещё работал над ними.
А мы были просто счастливы, что два талантливых артиста безо всяких церемоний, запросто пришли в мою мастерскую и заставили нас сопереживать, надеяться и верить в перемены.
"Ребята, вам денег дать?" – неожиданно спросил Высоцкий.
"Денег нам не надо, у нас есть. У нас в Сибири всё есть". Его вопрос сразу нас сразил искренностью и великодушием.
А когда я отказался от его московского телефона, Володя как-то растерялся. Я поспешил объяснить, что у меня пол-Москвы знакомых и родни. Я сказал, что с удовольствием приду на его спектакль, если сумею заранее сообщить о своём приезде. И ещё я честно добавил, что хочу надолго сохранить этот час взволнованного общения с гениальным актёром, певцом, поэтом и пророком.
Правда, оказавшись в Москве, я всё-таки рискнул позвонить Высоцкому. Ответил незнакомый голос, спросил, кто я и кто дал телефон. Я сказал, что я – Ряннель, художник, а телефон дал сам Владимир Семёнович. Мужской голос сказал: "Я бы сам хотел знать, где Володя с Мариной. Если Вам удастся его найти, пожалуйста, позвоните".
Так что с Владимиром Семёновичем у меня была одна-единственная встреча.
"Нет, ребята, всё не так, всё не так, как надо!" – кричит он на весь мир. Это и сейчас актуально. Он по-настоящему неповторим. Справедливо, что его именем названо небесное тело.
В деревне на реке Мана, где снимался "Хозяин тайги", в память о пребывании Высоцкого на земле сибирской поставлен знак – огромный самородок в несколько тонн из полудрагоценного камня, найденного геологами, поклонниками великого барда. Здесь проходят праздники песен и поэзии. Народ считает этот "камень Высоцкого" целебным, дающим силу духа.
Афоризмы Высоцкого звучат с высоких трибун, его цитируют как мудреца, многие его фразы стали народными. За свою короткую жизнь он подарил миру целую оптимистическую философию, обрёл миллионы друзей на планете Земля.
По материалам бесед 18.06. и 2.07.2005 г.
(Copyright © 2005)
Примечания
РЯННЕЛЬ, Тойво Васильевич (фин. Toivo Rännäli) (1921-2012). Художник, прозаик, поэт. Родился 25 октября 1921 г. в деревне Тозерово Петроградской губернии (сейчас – Ленинградская область) в ингерманландской крестьянской семье. В апреле 1931 г. вместе с семьёй был выслан в Удерейский (ныне Мотыгинский) район Красноярского края на вечное поселение. С разрешения спецкомендатуры в 1939 г. поступил в Омское художественное училище. В 1946 г. переехал в Красноярск. С 1947 г. член Союза художников СССР и секретарь региональной организации Союза.
ЮАР, Швеции, Финляндии, России; более ста картин хранится в Красноярском государственном художественном музее им. В. И. Сурикова. Часть репродукций размещена на интернет-сайте "Мой Красноярск".
Народный художник России (1991), академик Петровской Академии наук и искусств (1999), почётный член Академии художеств России (2010), член Союза писателей России, автор книг "Мой чёрный ангел", "Незваный гость", шести поэтических сборников: "Капля в море", "Сверкнула пламенем Жар-птица", "Горные кедры", "В кругу друзей", "Тропа через век" и "По перламутру белых рос". В 1995 г. вместе с семьёй как репатриант переехал в Финляндию. Умер 15 марта 2012 г. в Вантаа.