Оренбургская страница жизни (В. Савельзон)
Километрах в двадцати от Бузулука сворачиваю налево, к Елховке. А за ней до Воронцовки уже рукой подать. Дорога с косогора, ручей, мостик - и вот она, Воронцовка.
Один порядок домов глядит на противоположный через ручейную пойму, которая могла бы сойти за улицу, не будь такой широкой и дико заросшей чилигой и бурьяном.
Два строения выделяются особо. На той стороне, у самого ручья, белеет кирпичное с высокой железной трубой здание прежнего спиртзавода. А по эту сторону особняком - бывшая барская усадьба, рубленная из могучей, но уже посеревшей от времени сосны, с пустыми глазницами окон и странными на гибнущем здании остатками фигурной резьбы.
Давно вышедший из детского возраста, лезу с полузабытым мальчишеским азартом по битой штукатурке, по шатким лестницам и прогнившим доскам в мезонин, к окнам, откуда вся Воронцовка как на ладони. А за ней, охватывая с трех сторон, вблизи зеленеет, а к горизонту туманно синеет Бузулукский бор.
А каково было забираться сюда шустрым пяти-шести летним пацанам из детского сада, который стоял вот тут, рядом с усадьбой, где теперь пустырь!
Вот здесь, в Воронцовке, прошли два года жизни Владимира Высоцкого. Жаль, что нет теперь того дома, где был детский сад. Но хотя бы как он выглядел, этот дом? Остались ли в чьей-то памяти эвакуированные из Москвы Высоцкие?
- Да тут их много было, московских-то. Детишек поселили в клубе, а взрослые встали к нам на квартиры. У меня тоже жила одна, хорошая, обходительная. Только разве ж за столько лет упомнишь фамилии? - Это Екатерина Павловна Курбатова, старейшая жительница села. Ее дом как раз напротив усадьбы.
А недалеко, в доме напротив бывшего клуба - детского сада живет Антонина Андреевна Гудымова.
- Высоцких вроде и помню, но это, наверное, больше со слов жены моего брата, она тогда была молодой учительницей в нашей школе. Александра Ильинична ее зовут, девичья фамилия Кондратьева. Живет теперь в Бузулуке, на пенсии. Вы к ней поезжайте, она вам точно расскажет.
А я только про клуб могу рассказать, где Володя жил. Это бывший барский свинарник. Но до войны у нас был хороший хор, мы и в Оренбурге выступали, вот нам в награду и переоборудовали его в клуб, по тем временам - ничего. Простое саманное здание, ни коридора, ни комнат, один только зал. Когда там поселили детский сад, то все помещение постарались кое-как разгородить шкафчиками или еще чем, чтобы детям было уютнее.
Жилось голодно, что и говорить. И матери старались принести своим детям в детсад что-нибудь поесть, да и мы, местные, тоже помогали.
Из воспоминаний Н. М. Высоцкой:
"Жили в Воронцовке. Иногда я приносила ему с работы чашку молока, он ею делился с другими детьми, говоря при этом: "У них здесь мамы нет, им никто не принесет".
Разыскать в Бузулуке Александру Ильиничну Гудымову труда не составило, она - заслуженный учитель школы РСФСР, в небольшом городе ее знают многие.
- Я почему помню Высоцких - подруга моя Рая Гречушкина дружила с Ниной Максимовной. Тяжелое было время, но мы, может, от этого и стремились друг к другу - и наши местные, и эвакуированные. Бесконечные разговоры о войне, о тех, кто там, на фронте, о детях.
Как-то зашли ко мне Рая и Нина Максимовна с Володей. Помню, бойкий он был, смышленый, с нашими деревенскими сверстниками подружился быстро, и по улице бегали, и в бывшем барском саду по яблоням лазали, сирень рвали, мальчишки же. В усадьбу, любили забираться, там тогда жили рабочие спиртзавода.
Надо сказать, наша семья была очень музыкальная, и у нас была единственная на все село гитара. Обычно папа играл, а мы пели на два-три голоса. Вот и в тот раз мы пели (особенно хороший голос был у Раи), а Володя очень внимательно слушал. Потом снова стали о чем-то разговаривать, и, чтобы он не мешал беседе взрослых, я ему дала гитару.
Володя сидел на полу и бренчал на ней. Да так это ему понравилось, что трудно было потом оторвать. Я сейчас думаю: наверно, это было его первое соприкосновение с гитарой. Если ее поискать по чердакам, то она, может, еще и жива, первая гитара Высоцкого.
там кусочек хлеба полагался. Ну а конфет, печенья в помине не было. Все угощение - миска картошки да котел пареной тыквы, ярко-желтой, даже оранжевой, с почерневшим, подгоревшим бочком.
- Володя, иди к столу, оставь гитару. Попробуй-ка тыкву, вкусная.
А он, не отрываясь от гитары, с которую был ростом:
- Не буду.
- Почему, Вова?
- А она мне все кишки покрасит.
Мы расхохотались, до чего это было неожиданно и смешно.
А сама Нина Максимовна квартировала на той стороне, за ручьем, то ли у Камбаровых, то ли у Михайловых, сейчас уж не помню, того дома теперь тоже нет.
А как я потом через много лет узнала, что это тот самый Володя Высоцкий стал замечательным артистом, певцом и поэтом? Раиса Алексеевна Гречушкина теперь живет в Москве, поддерживает связь с Ниной Максимовной, ну и мне пишет. Сама-то я как-то стесняюсь написать Нине Максимовне, может, она меня уже плохо помнит.
... Не успел Владимир Высоцкий написать о своей жизни, о детстве. Но вся жизнь его - в его песнях. И хоть не знаю я ни одной с оренбургскими приметами, думаю все же, что многое дали ему эти два года в Воронцовке. Ведь детские впечатления яркие, цветные, и работа мысли ребенка интересна и своеобразна. В какой-то мере мы всю свою взрослую жизнь живем запасами чувств и видений нашего детства.
Недаром же именно в детстве мы начинаем задумываться, пусть и по-детски, над проблемами бытия.
Из воспоминаний Н. М. Высоцкой:
"А еще запомнился такой эпизод. Это в Воронцовке было. Вовочка жил там в помещении детского сада, я работала на лесозаготовках. Виделись мы с ним редко. И вот во время одной из наших встреч он вдруг спрашивает меня: "Мама, а что такое счастье?" Я удивилась, конечно, такому взрослому вопросу, но как могла объяснила ему. Спустя некоторое время при новой нашей встрече он мне радостно сообщает: "Мамочка, сегодня у нас было счастье!" - "Какое же?" - спрашиваю я его. "Манная каша без комков".
что в подвале этом последний барин хранил арсенал, а какому мальчишке, даже маленькому, не мечтается найти ружье?
И конечно, с замиранием сердца заглядывал он в этот колодец, теперь уже заброшенный, что наискосок от того места, где был детский сад. Колодец этот - с еще крепким дубовым срубом, а ворот валяется рядом, и по глубоким бороздкам от веревки видно, как он стар. И я представил, как заманчиво-страшно было мальчишке крикнуть туда, в холодную бездну, и услышать эхо...