"Подобрал ключ к нашим душам" (Юрий Сенокосов)
В какой непрекращающейся, постоянной мучительной муке жил Высоцкий, знают все, кто хоть раз слышал или видел его. Но я думаю, не все сознавали и сознают, что это была наша общая продолжающаяся мука рождения, родовая боль, пронзающая всех нас. Кто-то должен был выкричать эту боль. Мы носили ее в себе все. Но выкричал и выпел ее Высоцкий.
Его песни - о нашем рождении. Крик о необходимости и неизбежности человеческого рождения. Не физического только, которому можно помочь, а духовного, второго рождения, где помощь невозможна, ибо здесь каждый рождается сам. Поэтому оно так мучительно и непосильно.
И еще будем долго
огни принимать за пожары мы.
Будет долго казаться зловещим
нам скрип сапогов.
Про войну будут детские игры
с названьями старыми.
И людей будем долго делить
на своих и врагов.
Хотя часто кажется, что зло и ложь очевидны и что источник, причина их, как правило, мы сами, мы редко реагируем на это, как подобало бы людям "второго рождения". И не только от сковывающего порой нас страха или равнодушия, но просто потому что стать и быть человеком, родиться им, даже при желании, действительно трудно. Гораздо легче продолжать чувствовать и воспринимать себя частицей общества, чем самим собой, и разделять общую судьбу, чем вершить собственную.
Ведь, в самом деле, мы знали, что живем в зле и неправде, но с неизменной надеждой, когда рассуждали об этом, продолжали повторять, что "мир не без добрых людей", что "не все люди злы".
Мы знали, что страдаем и живем скверно, но терпели, ибо привыкли думать, что "может быть еще хуже", что "хорошо там, где нас нет".
отчаяние и говорили: "Плетью обуха не перешибешь", "Чем хуже, тем лучше".
Подобными сентенциями успокаивали мы, как известно, себя в повседневной жизни, считая, что уже в этом проявляется наш нравственный выбор, наша нравственная позиция, уповая на то, что рано или поздно, а "жизнь всех рассудит" и все в результате образуется.
Поистине терпение, надежда и отчаяние, то есть наша неспособность отказаться (даже в момент пробуждения в нас личности) от чаяний и общих коллективных надежд и заблуждений, были, в сущности, единственно мыслимыми состояниями, во власти которых мы жили и которыми даже гордились.
Короче, в ситуации, когда большинство думало, что "страдание есть, а виновных нет, что... все течет и уравновешивается" (Достоевский), нами ценилась лишь одна философия - оправдания этого.
Высоцкий не разделял ее. И не оправдывал. Как человек и поэт он следовал в своей жизни иному принципу, иной философии: если я знаю, что я есть, то знаю и то, как я должен поступать.
Я не люблю себя, когда я трушу,
и не терплю, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
тем более - когда в нее плюют.
Он знал это, показав и нам, что огромное, слепое человеческое горе даже в минуту отчаяния находит себе союзника в Слове и через Слово обретает способность светиться не только надеждой, но и сознанием достоинства.
Коллективное зло порождает мифологию коллективных упований. И, видимо, нужен был в том числе и Высоцкий, чтобы напомнить, сказать нам об этом. Его хриплый - от земли и небес - голос, чтобы мы его услышали.
Меня опять ударило в озноб,
грохочет сердце, словно в бочке камень.
Во мне сидит мохнатый, злобный жлоб
с мозолистыми, цепкими руками...
Он не двойник и не "второе я".
Все объясненья выглядят дурацки.
Он - плоть и кровь моя,
дурная кровь моя.
Такое не приснится и Стругацким.
Что это? Самобичевание?.. Самопожертвование?..
В рожденье смерть проглядывает косо.
А мы все ставим каверзный ответ
и не находим нужного вопроса.
"Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от духа есть дух" - гласит древняя мудрость.
Размышляя о природе духовного начала в человеке, Декарт писал в свое время: "Что касается моих родителей, от которых, как мне представляется, я произошел, то... все-таки не они сохраняют меня и даже не они породили меня, поскольку я - мыслящая вещь".
Для Высоцкого подобное "чувство мысли", я думаю, во многом было определяющим. И, лишь учитывая это обстоятельство, можно, мне кажется, ответить на вопрос, почему он столь беспощадно относился к себе, подвергая, как некогда анахореты, свое тело постоянным испытаниям. Очевидно, он вел сходную борьбу, но уже не с собственным, асоциальным телом за освобождение себя от "цепких рук" и "дурной крови" традиции.
Существуют по меньшей мере три известных пути обретения человеком своей сущности, сохранения себя в качестве человека. Путь долга, путь мысли (или познания) и путь любви. Причем путь познания, возможно, самый трудный из них. Ибо если человек добр, то это легко находит признание, так же, как в силу очевидной наглядности и факт выполнения человеком своего долга, следование ему воспринимается обычно с неизменным восхищением. Мысль же (ввиду нерасторжимой ее связи с языком) чаще всего находится на подозрении, о чем свидетельствует вся история познания (как научного, так и художественного) с ее взаимными человеческими обвинениями в разного рода ошибках, заблуждениях и пр. Хотя, казалось бы, быть в мысли, оказаться в ней - значит родиться! Однако поскольку язык многозначен, обманчив, постольку доказать другим свое пребывание в мысли всегда сложно, можно лишь косвенным путем. То есть опять же с помощью языка.
Я вовсе не собираюсь, однако, считать или называть Высоцкого "героем-спасителем". Отнюдь. Это было бы неверно. Полагаясь во всем на себя и друзей, он сам не вставал в эту позу. И возможно, поэтому мы не встретим в его песнях заискивающих ссылок на народ, как не найдем в них и упований на помощь со стороны или свыше. Его путь духовного рождения действительно непередаваем.
Есть такое понятие "эксперимент". Обычно о нем говорят в связи с доказательством или опытной проверкой выдвигаемого научного положения. Другими словами, эксперимент - это определенного рода искусство или способ достижения истины.
По отношению к человеку говорить об эксперименте, разумеется, недопустимо. Хотя история науки и опровергает это. Известно, например, что целый ряд ученых ставили эксперименты на себе, расплачиваясь порой за это собственной жизнью.
Я думаю, вся жизнь Высоцкого также была подобным экспериментом, но связанным не с поиском истины научного характера, а с доказательством необходимости своего личного, духовного присутствия в мире, восстановления нравственных начал жизни.
Такие понятия, как добро, истина и красота, познаются человеком только на собственном опыте. Это истина старая, и Высоцкий лишь напомнил нам о ней. Если мы познаем, то познаем в той мере, в какой любим и следуем своему долгу.
Я остановился на этом, чтобы подчеркнуть следующую мысль. В отличие от интеллигентов поколения Б. Пастернака и А. Ахматовой, сумевших сохранить полученную ими по праву рождения культуру, поколению Высоцкого еще нужно было родиться и наработать мускулы ума, достоинства, чести, чтобы появилась возможность восстановления нравственных основ нашей жизни.
ответственности, доходившее до жестокости в отношении себя.
Вся его жизнь, безусловно, - символ того пространства, культурного и исторического, в котором он жил и, преодолевая которое, не только обозначил своими песнями границы этого пространства, но и подобрал ключ к нашим душам, открыл нам путь к обретению самих себя.