Тюрин А. И. (Из воспоминаний о Владимире Высоцком)

О В. Высоцком вспоминает

Александр Иванович ТЮРИН

Я часто подхожу к книжной полке, на которой стоят книги со стихами В. Высоцкого и о нем самом — а их уже около полутора десятков, — и каждый раз мозг пронизывает одна мысль: мог ли он подумать, что такое когда-то случится! И почему общество так эгоистично несправедливо к таким людям — пользуется творением человека после его смерти, не дав взамен хотя бы морального удовлетворения при жизни?..

Я не собираюсь производить анализ творчества поэта, так как это под силу только специалистам. Хочу лишь поделиться своими воспоминаниями о встречах. Дело в том, что за полтора года до его гибели (именно гибели) я был соучастником, вернее соорганизатором двух его концертов на геологическом и одного — на географическом факультетах МГУ — 24 ноября и 16 декабря 1978 года. Время идет, многие детали забываются, но уверен, что благодарные сотрудники и студенты, кому посчастливилось видеть и слышать Владимира Семеновича, никогда тех встреч не забудут.

В те годы на геологическом факультете очень активно работал геоклуб. Практически каждый день в общежитии проводились различные мероприятия, а каждую неделю на факультете проходили встречи с интересными людьми — артистами, певцами, бардами, писателями. Не бывало только Высоцкого.

Высоцкий существовал, о нем говорили (правда, больше было сплетен), но увидеть его можно было только в театре, да и то на спектакль с его участием удавалось попасть разве что чудом,

Дерзость его стихов казалась безумием, думаю, почти для всех. Вряд ли кого можно было поставить рядом с ним в этот период. Поэтому организация концерта была чревата... То есть неизвестно, чем все это могло закончиться для организаторов мероприятия. Мы это понимали и старались делать все официально. Через общество «Знание» была оформлена лекция с тематикой приблизительно такого характера: «Музыка и гитара в спектаклях Театра на Таганке». В общество «Знание» необходимо было сдать репертуар концерта. Естественно, отдана была «рыба», состоящая из пристойных по тем временам текстов. Оговорить же вопрос репертуара с Высоцким было невозможно: если бы он понял, что мы чего-то боимся (а понял бы уж непременно, если бы мы завели разговор о репертуаре), то концерт бы не состоялся. Скажу честно, «мандраж» определенный был, но максимум, чем мы могли повлиять на репертуар, — это заказать несколько песен до начала концерта (авось меньше исполнит «непристойных»).

Организация «лекции» была на факультете достаточно тайной. Делалось это по понятным причинам: так как милиции в то время на входе в МГУ не было, то 611-ю аудиторию желающие туда попасть просто разнесли бы. Поэтому для общей огласки это был концерт В. Золотухина (да простит нас Валерий Сергеевич).

Зрителей собралось много, но аудитория выдержала. Вы можете представить реакцию ошеломленных студентов, которые ждали увидеть на сцене В. Золотухина, а вместо него вышел... Высоцкий. Реакция была такой, что мне как организатору стало страшно.

«блатными». Шли такие люди на концерт, а неизвестно, что они там могли «выкинуть». Помню, как на вечер собирались женщины из учебной части, и одна из них, почтенного возраста Валентина Ивановна, ворчала: мол, вот пойду и выскажу этому хулигану все, что о нем думаю. На мое возражение «Ну какой же он хулиган?» она безаппеляционно заявила: «А хто ж он? Хулиган он и есть хулиган». Вот, думал я, и встанет такая с места, и выскажет свою мысль вслух. Что делать тогда?

К счастью, этого не случилось: уже после предъявления своей «визитной карточки» — «На братских могилах», когда аудитория притихла и каждый чувствовал, как у него мурашки бегают по спине, — все встало на свои места: Высоцкий моментально всех расположил к себе. Со стороны я наблюдал и за Валентиной Ивановной. Когда он пел свои юмористические песни и все буквально лежали на столах, было видно, что она сдерживается. Потом ей это притворство надоело. А при исполнении песни «Письмо из сумасшедшего дома в передачу «Очевидное-невероятное» она вместе со всеми вытирала слезы от смеха.

Эмоциональное воздействие от выступления было просто невероятно сильным. Инспектор учебной части А. И. Романова вспоминает, что когда она пришла после концерта домой, то выражение ее лица было таким, что муж, открыв дверь квартиры, не сразу узнал ее.

Формула проведения концерта была изматывающей и напоминала рваный бег известного Куца. Высоцкий чередовал серьезные песни с шуточными; при исполнении первых он настолько входил в образ и выкладывался, что за него становилось страшно. Думалось, что в таком гневе или отчаянье можно исполнить только одну песню. Однако он тут же перевоплощался в какого-нибудь «бегуна» или «козла отпущения», и аудитория расслаблялась. И все же меня весь вечер преследовала одна нехорошая мысль, что такой отдачи человеку долго выдержать невозможно. По-видимому, так думал не только я...

Концерт промелькнул в одно мгновение, и всем хотелось, чтобы он не кончался. Но, увы, «на бис» Высоцкий не пел. Не нарушил он своего правила и на этот раз. По окончании концерта председатель геоклуба Сергей Фролов подарил Владимиру Семеновичу друзу, кажется — горного хрусталя.

заявила: «Ой, Владимир Семенович, большое вам спасибо! Вы меня извините, я была о вас такого плохого мнения...» Честно говоря, я думал, что он мирно отпустит ей грех. Однако Высоцкий серьезно и довольно резко заметил, не сбавляя шага и не глядя на женщину: «А нечего слагать свое мнение о человеке по сплетням и слухам». Довольно жестко, но четко и ясно. Я об этом часто вспоминаю.

Пока готовили чай, Владимир Семенович сел за стол, взял подаренную ему друзу и стал очень внимательно рассматривать. И вдруг стал задавать нам, геологам, вопросы, которые касались этого минерала. Удивила последовательность постановки вопроса: «Почему такая форма кристалла? А почему грань растет именно так, а не иначе?» И так далее, загнав нас буквально в угол, как опытный экзаменатор, вопросами. Было очевидно, что не эту цель он ставил перед собой, просто хотел знать ответ на уровне профессионала. Стало ясно, почему его стихи и песни так глубоки по смыслу и содержанию.

Владимир Семенович пребывал в хорошем настроении, — по-моему, он не очень серьезно следил за тем, как к нему обращались, и не обижался, когда его называли просто Володей. Вместе с тем, по-видимому, никто во время концерта и не догадывался, что он чувствовал себя не очень хорошо. А в такси он рассказывал, что поздно лег, и разбудил его телефонный звонок какой-то поклонницы, которую он, мягко выражаясь, отшил. По дороге в университет он намекал на то, чтобы остановить машину — подышать, так как «съел чего-то не того». Тут же вспомнил, что подобное состояние было у него, кажется, на Таити: переел то ли кокосовых орехов, то ли бананов... Эти воспоминания несколько улучшили его самочувствие, но все равно было ему тяжеловато.

Помню, что Высоцкий никак не мог сесть за стол и выпить чай — его постоянно выводил из комнаты и буквально оттаскивал в сторону один из прибывших с ним молодых людей «в джинсе». Причем делал это бесцеремонно, — было видно, что они в дружеских отношениях. И когда я узнал о смерти Владимира Семеновича, будучи в экспедиции в далекой Якутии, то сразу подумал, что рядом, наверное, были подобные друзья, которые не смогли предотвратить трагедию. Возможно, я ошибаюсь...

Общение с Высоцким продолжалось даже в короткий промежуток перехода с одного факультета на другой. Вспоминаю, как в лифте Наташа Петухова возмущенно лепетала ему что-то о том, что нет в продаже его пластинок. Мол, даже «Смоков» достать можно (а они были тогда у молодежи в фаворе), а Высоцкого — нет. Владимир Семенович больше слушал, отвечал же в основном изменением улыбки и лишь изредка словами. Но со стороны — это был полный диалог. И еще одна любопытная деталь: стоя рядом с ним в лифте, я вдруг обнаружил, что он невысокого роста и совсем не богатырь, каким кажется на сцене. В этот момент я подумал: откуда в нем столько энергии, чтобы противостоять существующей системе кажущегося благополучия? Многое, конечно, шло от присущего Владимиру Семеновичу образного перевоплощения на сцене. Кто видел его на Таганке в роли Хлопуши, наверняка запомнил могучий обнаженный торс, опоясанный цепями — перед вами был человек-гигант, и большую роль в этом играл, безусловно, его голос. Но и физически Высоцкий был развит хорошо: кто смотрел спектакль «10 дней, которые потрясли мир», помнит, как в одном из эпизодов он вдруг делает на одной руке прямо на сцене стойку «крокодил»...

«Геологи подарили мне камень. Надеюсь, что вы подарите мне материк». Гул оваций заглушил его слова, студенты приветствовали своего кумира...

Подготовкой следующего выступления начали заниматься буквально на другой же день. Достаточно быстро была достигнута договоренность о концерте, который должен был состояться в декабре. Его организация — это целая история не для людей со слабыми нервами.

Высоцкий представлял себе нас как общеуниверситетских деятелей и не очень привязывал к факультету. Поэтому, когда мы через три недели везли его в МГУ, то поняли, что Владимир Семенович думает, что едет на другой факультет...

Его концерты в большинстве своем не были экспромтом. Он прекрасно понимал, что каждое слово фиксируется на пленки, которые многочисленным тиражом расходятся по стране. Поэтому сбой на сцене для него был невозможен. Концерты у Высоцкого всегда были четко отработаны, и знал он их, как роль в спектакле. И совсем не просто было ему взять и исполнить какую-нибудь песню, к которой он не возвращался десять лет.

На концерт ехали с Таганки на двух машинах: Владимир Семенович — на своей, организаторы — на такси. На Ленинском проспекте Высоцкий собирался оставить машину у друга (кажется, Ивана Бортника) и пересесть в такси. Поручив не отставать от него, он поехал первым. Однако после первых двух светофоров его «мерседес» исчез из виду. В ответ на упрек таксист в сердцах воскликнул: «Я в своем автопарке самый опытный водитель, но угнаться за Высоцким — это самоубийство! Его номер машины известен всей милиции Москвы — вот и догони его попробуй, если ему — ни красных, ни зеленых...» Хорошо, что Владимир Семенович подождал нас на обочине, иначе могли бы его и не найти. Он пересел к нам в такси.

«подготовил» Владимира Семеновича к изменению репертуара. Сидя рядом, Виталий обратился к нему:

— Володя, не могли бы вы немного изменить свой репертуар?

Постараюсь восстановить их дальнейший диалог.

Высоцкий (удивленно):

— Это еще зачем?

— Ну, понимаете, мы снова едем к геологам.

— Это к каким геологам? К тем, которые мне камень подарили?

— Да.

Высоцкий таксисту:

— Поворачивай назад.

— Вперед!

Высоцкий таксисту — повышенным тоном, с хрипотой:

— Я сказал — поворачивай назад!

Таксист останавливает машину и говорит, что он разворачивается.

— Кто вызывал такси? Я или он?

— Вы.

— Вот и слушайте меня. Вперед!..

Это был невероятно дерзкий шаг. Я вспоминаю — и мне не верится, но это происходило действительно так. Мы понимали: если концерт сорвется, то случится катастрофа. Он хоть и шел под маркой «Золотухина», но информация ведь просочилась, народ уже заполнил аудиторию. Билеты отбирались при входе, и если 200 человек вошли по билетам, то столько же, а может, и больше проникло в аудиторию без билетов через любые щели. Если концерт не состоится, нужно вернуть деньги. Кому? А если все потребуют?! Как быть со «Знанием»? Думаю, что Владимир Семенович все понял, быстро смирился со своим «пленением», молча курил и периодически ухмылялся.

Выходит администратор Таганки В. П. Янклович и говорит: «Товарищи, вас сегодня в очередной раз ожидает сюрприз. У вас в гостях снова Владимир Семенович Высоцкий, который с удовольствием согласился к вам приехать...»

Снимая на ходу куртку и бросая ее на подоконник, Высоцкий подходит к микрофону, расположенному, как и в первый раз. на импровизированной сцене из составленных вместе аудиторных столов.

— У меня полное ощущение, что пора менять профессию и проситься куда-нибудь в Тюмень или на Новую Землю. У меня товарищ там, кстати, собирается золото искать, — может, к нему?.. Я честно вам скажу, — не знал, что еду к вам снова, потому что не предполагал, что весь Московский университет сливается в единственный геологический факультет. И хотя все равно мы с вами не успели бы всего перепеть даже за десять или пятнадцать раз, мне все-таки нужно было бы об этом знать за пару часов. Я бы тогда сориентировался, как себя вести. Значит, будем импровизировать вместе с вами...

Экспромтом он дал прекрасный концерт, пройдясь по своим «несостоявшимся» вещам, спел то, что было выброшено из кинофильмов. Это был не просто концерт. Это был разговор Высоцкого с аудиторией и аудитории с Высоцким. О том, с какой отдачей он исполнял песни, много написано и сказано. Но другое дело — самому это увидеть. При исполнении любой песни перед нами представал театр одного актера.

«Там у соседа пир горой», когда Высоцкий забыл слова в середине текста, но это нисколько не смазало впечатления. Наоборот, аудитория с удовольствием восприняла его объяснение случившемуся: «Извините, я стал забывать эти песни... Их много очень, песен, поэтому забываю. Припевы забываю, в чем там дело дальше — я помню...» И он допел песню...

... Ему задали вопрос об отношении к России, в ответе на который Высоцкий высказал свою гражданскую позицию, и в этом ответе был весь Высоцкий.

Думаю, что мы ему понравились. Фролов подарил новый камень. В ответ на это Владимир Семенович сказал: «Вот видите, ребята, мне еще камень дорят. Спасибо!» И продекламировал: «И хтой-то камень положил в его протянутую руку». Сережа сказал, что если Владимир Семенович будет к нам почаще приезжать, то соберет приличную коллекцию минералов.

После концерта Высоцкий сам предложил организовать вечер стихов, желательно — для небольшой аудитории. Только стихов. «Денег мне не надо, мне важно ваше мнение и контакт с вами, который мне более необходим, чем вам», — сказал он.

Кстати, о деньгах. Ходят многочисленные слухи о заламывании Высоцким цен за свои концерты. Чаще всего это звучит в контексте обвинения — оправдания трудностей устройства подобных концертов. Трудно в это поверить. Дело в том, что с Владимиром Семеновичем о деньгах разговаривать было нельзя. Думаю, что вопрос о стоимости концерта оскорбил бы его и обидел. Безусловно, деньги за концерт платили — через посредников, цены были весьма умеренные — не более одного рубля за билет. А если у кого-то и были какие-то перегибы, то это скорее всего было связано с корыстной политикой посредников, старавшихся заработать на концертах Высоцкого.

— снова чай. Наш фотограф-любитель Борис Киреев подарил Владимиру Семеновичу фотографии, снятые во время первого концерта. Все это было с благодарностью принято. Организаторы получили от Высоцкого по фотографии с очень емким пожеланием добра. Затем я и Киреев пошли проводить его до выхода из МГУ, где наши ребята уже ждали с машиной. Время было позднее, но мы попали во встречный поток людей, которые вышли, по-видимому, из ДК МГУ,

Высоцкий шел впереди, как бы рассекая поток людей вытянутой вперед рукой с гитарой. А люди шли и шли, не обращая никакого внимания на него. Просто никому и в голову не могло прийти, что в МГУ, да еще в толпе, мог оказаться Высоцкий. До сих пор помню, что у меня было желание остановить эту массу людей и крикнуть: «Люди! Остановитесь и посмотрите на этого человека, которого вы никогда не видели и вряд ли увидите!» Жаль, что не крикнул, хотя Владимир Семенович этого не одобрил бы. У выхода из МГУ он как-то особенно тепло попрощался с нами, пожав руки, и быстро вышел.

И все-таки «криминал» был обнаружен. Как рассказывал председатель геоклуба Сергей Фролов, его вызывали «на ковер». Сейчас в это трудно поверить, но «криминал» был усмотрен в следующем. Во время первого концерта Высоцкому передали записку с вопросом, почему он такой грустный, — может, думает, что студенты его не очень понимают? В ответ Владимир Семенович ответил, что особо веселиться причин нет. А насчет понимания — это, мол, вы зря: «Я уверен, что семена падают в благодатную почву». Вот «что он этим хотел сказать?» — в этом заключался весь «криминал»...

Прошло около месяца, может, немного больше. Не знаю, как было на самом деле, но в то время говорили, что Высоцкий якобы работает в основном в Одессе — участвует в съемках фильма, а в Москву приезжает только на некоторые спектакли. В один из приездов его в Москву нам удалось сделать невероятное — перехватить его и договориться о вечере стихов. Причем договорились поздно вечером, а концерт должен был состояться на следующий день. Позвонили домой секретарю парткома факультета Э. Д. Ершову. Он как-то всегда с пониманием относился к тому, что мы делали, и дал добро. Казалось, что препятствий для проведения вечера не существует, но они нашлись.

На другой день по этому поводу был организован консилиум из числа блюстителей идеологии, в состав которого входили и люди (фамилии называть не стану), для которых отводились лучшие места на концертах Высоцкого. И когда они, глядя друг на друга, заявили, что «геологи зациклились на Высоцком», я почувствовал, что пол уходит из-под моих ног...

что звонить не будет. Наверное, Высоцкий обо всем догадался — когда Виталий стал говорить ему о том, что «не получилось с аудиторией», он резко ответил: «Все ясно», — и повесил трубку.

Концерт стихов, которого раньше он нигде не делал, не состоялся и у нас. Для нас это стало трагедией. Нам, организаторам, было стыдно смотреть друг другу в глаза. Вот только теперь понимаем, что это — трагедия не только для нас...

Раздел сайта: