Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Я"

1. Черная Свеча (совместно с Леонидом Мончинским). (Часть I. Побег. Страница 5)

Входимость: 2. Размер: 41кб.

Часть текста: точно, товарищ майор! Убит при попытке к бегству. — Этот? — майор указал пальцем в сторону лежащего доктора. — Он самый. Свидетель есть. Эй, Шпаковский! — Не надо! — майор недовольно поморщился. — Этап возвращается. Выдать сухари, чай, селедку. Вас благодарю за службу. — Служу Советскому Союзу! — прогавкал старшина, и, повернувшись к заключенным, не выдержал, осклабился, потеряв всю свою молодцеватость, и каждая оспинка на его грубоватом простодушном лице расплылась в счастливой улыбке. — Поздравляю, гражданин начальник! Каштанка услужливо вытянул из-за плеча бандеровца тощую шею: — Такому выстрелу товарищ Ворошилов позавидует. Старшина был начеку, но праздник вор ему испортил. — Молчать, заключенный Опенкин! Не понимаете по-доброму, тоди усе буде по закону! — Тогда чеши за селедкой, пидор. Не слыхал — товарищ майор приказал?! — Какой он тебе товарищ, вошь тюремная?! — Иди спроси! Но вначале тащи селедку! Заключенные понимали — Стадник непременно застрелит вора при случае, однако забава им нравилась, этакая игра с ощущением неизбежного конца. При этом многие из них, окончательно разуверившиеся во всяком добре, испытывали что-то похожее на удовольствие оттого, что кто-то уйдет раньше их. Даже обезножевший после лежания на холодной земле профессор математики Футорянский смотрел на все с тихой улыбкой, освободив мочевой пузырь и забыв на время о своих бесполезных конечностях, размягчившихся до состояния студня... Упоров взглянул на Шпаковского. Какая-то часть души еще жила ожиданием неприятностей, но он нарочито небрежно...

2. Я верю в нашу общую звезду...

Входимость: 1. Размер: 2кб.

Часть текста: верю в нашу общую звезду... Я верю в нашу общую звезду, Хотя давно за нею не следим мы: Наш поезд с рельс сходил на всём ходу — Мы всё же оставались невредимы. Бил самосвал машину нашу в лоб, Но знали мы, что ищем и обрящем, — И мы ни разу не сходили в гроб, Где нет надежды всем в него сходящим. Катастрофы, паденья, — но между — Мы взлетали туда, где тепло... Просто ты не теряла надежду, Мне же — с верою очень везло. Да и теперь, когда вдвоём летим, Пускай на ненадёжных самолётах, — Нам гасят свет и создают интим, Нам и мотор поёт на низких нотах. Бывали "ТУ" и "ИЛы", "ЯКи", "АН"... Я верил, что в Париже, Барнауле Мы сядем, — если ж рухнем в океан, Двоих не съесть и голубой акуле! Все мы смертны — и люди смеются: Не дождутся и нас города! Я же знал: все кругом разобьются, Мы ж с тобой — ни за что никогда. Мне кажется такое по плечу — Что смертным не под силу столько прыти! — Что на лету тебя я подхвачу, И вместе мы спланируем в Таити.   И если заболеет кто из нас Какой-нибудь болезнию смертельной, Она уйдёт, —...

3. Шилина О. Ю.: Психологизм поэзии Владимира Высоцкого

Входимость: 3. Размер: 43кб.

Часть текста: во-первых, потому, что в песнях моих есть много фантазии, много вымысла, а самое главное – во всех этих вещах есть мой взгляд на мир, на проблемы, на людей, на события, о которых идет речь. Мой и только мой собственный взгляд… И это дает мне право говорить «я». Во-вторых, в отличие от многих моих собратьев, которые пишут стихи, я прежде всего актер и часто играю роли других людей, часто бываю в шкуре другого человека…» [2] В произведениях Высоцкого заметно стремление выразительно и достоверно представить и передать душевное состояние, мысли и поступки героя не столько в обычных, сколько в экстремальных, а порой и нереальных обстоятельствах. Здесь прежде всего и проявляется мастерство Высоцкого как поэта-психолога. Так, в песне «Случай на таможне» герой, похоже, впервые оказывается на таможенном досмотре, и все, что он там видит, для него в новинку. Поэт буквально несколькими штрихами передает не только состояние своего героя, но и дает нам изображение его внутреннего мира и через него – сатирический образ полукультуры, получившей широкое распространение в наше время. Герой, наблюдая за разоблачениями контрабандистов, подмечает: Мы все-таки мудреем год от года, Распятья нам самим теперь нужны, Они – богатство нашего народа, Хотя, конечно, пережиток старины. [3] Заметно, что герой читает газеты, слушает радио, смотрит телевизор, благодаря чему он, вероятно, и создал этакий словесный «гибрид» - «пережиток старины» (из которого легко восстанавливается первоначальная форма: «пережиток прошлого» + «памятник старины»). Другой пример – песни «Памятник», «Райские яблоки», стихотворение «Когда я отпою и отыграю». Здесь перед нами герой, обдумывающий свое поведение в присутствии смерти и после нее. Ситуация, казалось бы, абсолютно невероятна, но...

4. Юрию Яковлеву к 50-летию

Входимость: 7. Размер: 1кб.

Часть текста: Юрию Яковлеву к 50-летию Москва. Театр Вахтангова. От Таганки. Любимцу публики, рампы, руля. Желаем дома, в лесу и в загранке Удач, оптимизма, добра и рубля. Юрий Любимов и его команда. Ты ровно десять пятилеток в драке, В бою за роли, время и блага. Все Яковлевы — вечно забияки: Ещё в войну повелевали "ЯКи" И истребляли в воздухе врага! Дела их — двояки и трояки, Якшаться с ними славно и дружить. Актёры — Яки, самолёты — "ЯКи", И в Азии быки — всё те же яки... Виват всем ЯКам — до ста лет им жить! Желаем с честью выйти из виража и пьянки, И пусть тебя минует беда, хула, молва... ЯК-50, желают тебе друзья с Таганки Счастливого полёта, как "ЯКу-42"! 1978

5. Черная Свеча (совместно с Леонидом Мончинским). (Часть I. Побег. Страница 2)

Входимость: 1. Размер: 32кб.

Часть текста: столичной жизнью человек с одним и тем же отработанным на многочисленных допросах властным выражением лица. Он даже плакал сурово, когда его допрашивали самого. Старший надзиратель шестого блока старшина Коротич генерала боялся и потому сочувствовал. Однажды, засидевшись у своего преданного подручного Пидорко, он распахнул душу перед тем, кто был и тих, и кроток, и послушен... — Такого чоловика загубылы мабуть без вины, — Коротич вытер рот рукавом гимнастерки. — Ты глянь, Григорий, який сановитый. Я к ему пидходыть робею, а его... ошибка произошла, самый настоящий произвол! Пидорко по-уставному кивал головой, слушал внимательно, чтоб той же ночью изложить содержание совместной пьянки на листке, вырванном из школьной тетради дочери. Безграмотно, но с четкой мыслью — старший надзиратель усомнился... Днем позже утративший бдительность Коротич валялся в ногах начальника тюрьмы Челебадзе, рассказывая ему свой послужной список: — Двадцать рокив верою и правдою. Три раны от беглецов имею, две медали за боевое отличие. — Какое, говоришь, отличие, дорогой? — не прекращая чистить ногти, весело спрашивает полковник, сам вручивший награды старшине. — Боевое, товарищ полковник! — На фронте, значит, отличился? — Ни! При задержании беглых злыдней. Усю банду политических одним махом. Лично наводил. — А знаешь ли ты,...